 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Ненормально?!..
Теперь-то я знаю: тревога эта обычна, бывает она у каждого, в ком растет не только
животное...
В тебе просыпается зов следующих поколений, быть может, несравненно более совершенных,
чем ты, - как не бояться?.. Это была тревога за Тебя!
Но тогда эта причина, самая сокровенная, не сознавалась. Крутились неотвязно только самые
пошлые глупости: «А что, если узнают? А как теперь я выгляжу, какое произвожу впечатление? Что
сказать и что делать, если...»
- А у тебя как? - хотелось спросить у кого-нибудь. - И у тебя тоже?..
Никто не объяснил, что эти желания чисты и святы, потому что это главное влечение жизни -
жить, продолжаться - влечение, без которого не было бы ни тебя, ни меня, никого. Зато более чем
хватало внушений, что это стыдно. Если бы знать, что врачи считают ненормальным как раз отсутствие
влечения, и что это тоже не так!
Если бы объяснили, что у каждого своя жизненная стезя, своя тайная мудрость, своя норма, свой
путь!..
Что счастье не в следовании заповедям и не в кайфе их нарушения - а в следовании Себе в самом
полном смысле - Себе Вместе Взятому!..
Первая нелюбимость
из рассказов для сына
Каждый несчастлив в одиночку...
Еще будучи маленьким мальчиком, я впервые влюбился, влюбился страстно, беспомощно. У меня
эта любовь не была счастливой, в меня запало неизгладимое болевое ощущение, что меня не любят и
никогда не полюбят, что я не достоин любви. Даже когда меня любили потом, я этому не верил...
...Мне было неполных восемь, когда появилась Она - моя первая девочка, которая не была моей.
Беззащитная и наивная, рыженькая, веснушчатая, резвушечка-хохотушечка, на год младше меня. Имя ее
было Галя, а звали все почему-то Гулей, Гулькой.
Мы познакомились летом на подмосковной станции Валентиновка. Жили на соседних дачах.
Каждое утро я из окна видел, как она в розовой легкой пижамке или в одних трусиках, потряхивая
рыжей гривкой и щебеча, сбегает с крыльца к рукомойнику.
Святой Валентин, покровитель влюбленных, окружил мою первую любовь сплошным
невезением.
Стояло цветущее лето, а я заболел коклюшем, да еще зачем-то меня побрили наголо, и отражение
в зеркале говорило мне: «Урод ты какой-то». И вдруг я безумно влюбился в Гульку, и через день все это
уже заметили, уже посмеивались надо мной, а она...
«Володька, хи! Он такой лысый, такой смешной», - услышал я однажды ее слова, притаившись за
забором. Это подружки сплетничали, кто в кого втюрен.
Она кокетничала чуть-чуть и со мной, но на площадке, где играли все дети, старалась быть с
двумя другими, более симпатичными и ладными ребятишками.
И вот как-то, когда она в очередной раз в игре предпочла Борьку и Мишку, я вдруг ужасно
заревновал и, не помня себя, ударил Гульку, больно хлестнул прутом по голеньким ножкам!..
Я сам от себя этого не ожидал.
Она заплакала. Все меня испугались и разбежались. Я внезапно остался один. Навсегда
запомнился этот миг - с ревом убегающая Гулька, ребята, с ужасом смотревшие на меня как на
сумасшедшего...
Все. Я - один. И я совершил преступление. Я девочку ударил, беззащитную, ни в чем не
виновную.
Совершенно подавленный, я поплелся домой. Ужас вины, любовь, жалость к Гульке, раскаяние -
все смешалось во мне, и впервые возникла мысль - покончить с собой. Я не спал всю ночь, писал ей
письмо, полное отчаяния и мольбы о прощении. Я объяснял, что все случилось потому, что «я очень
