 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- А меня Кстоном, Пистоном, потом Котом, одна из основных кличек, потом Чижиком, Рыжим,
хотя рыжим был не более прочих, Митяем, Митрофаном, Демьяном, Кастаньетом, Кастетом,
Касторкой... Так много прозвищ было потому, что я был вхож в разные общества. А Клячко - был
Клячко, ну и Кляча, конечно. Еще звали его с самого первого класса Профессором, а потом произвели в
Академики. Сам же он в наших разбойничьих играх называл себя одно время Леонардо Подбитый Глаз.
Наша дружба, как часто бывает, основывалась на дополнительности; отношения балансировали
между обоюдным восторгом и завистью. Я завидовал его всевластному (по моему разумению)
интеллекту, он - моей всеобъемлющей (по его масштабам) коммуникабельности. Он был для меня
светочем, пророком недосягаемых миров, а я для него - гидом и советником по контактам с
Обыкновенией.
- Это что, тоже страна такая?
- Между пятеркой и единицей... Я полюбил его отчасти за муки, а он меня за состраданье к ним,
что не мешало обоим мучить друг друга посильными издевательствами и изменами. С его стороны,
правда, измены вынужденно бывали платоническими или символическими, не знаю, как лучше
выразиться. Хорошо помню, например, как за мое увлечение Ермилой он отомстил мне Мопассаном -
показал кое-что, а читать не дал: «Тебе
еще рано»
(дело было в шестом классе), а за любовь к Яське -
внезапно вспыхнувшей томасоманией и невесть откуда почерпнутыми идеалами японских ниндзя.
Как только я покидал его, устав от высокогорного климата, и спускался на отдых в Обыкновению,
он находил повод меня морально уязвить, что давало повод его физически поколотить и тем самым
вновь полюбить. И
опять приходилось карабкаться вслед за ним в Запятерье, до новой усталости и
охлаждения, его или моего, и снова разрыв, и опять уязвление - таков был тянитолкай этой дружбы...
Среднего роста, с прямым, как струнка, позвоночником, он был среди нас самый подвижный и самый
замкнутый, самый темноволосый и самый бледный.
Имел четыре походки. Одна - парящая, едва касаясь земли, на высокой скорости и без малейшего
напряжения -неподражаемая походка, которую я пытался копировать, как и его почерк, и в результате
остался с неким подобием.
Вторая - прыгающая, враскачку, слегка карикатурная -так он ходил в школу.
Третья - кошачья, упруго-угловатая поступь боксера (коснуться перчаток соперника, мгновенно
принять боевую стойку) - так подходил к книжным киоскам.
Четвертая - депрессивная: словно увешанный гирями, чуть не приседая, почти ползя, - походка
клячи, воистину.
Нежные точеные черты, грустные глаза цвета крепкого чая делали бы его красивым, если бы не
ужасающая форма головы и чересчур резкая мимика глаз и бровей, от которой уже годам к двенадцати
наметилось несколько причудливых морщинок. Кожа его была так тонка, что казалась прозрачной, и
однако, когда его били, что случалось довольно часто, он умудрялся оставаться целым и невредимым: ни
единой царапины, ни одного синяка, ни малейшего кровоподтека никогда у Клячи не замечалось -
очевидно, особая упругость тканей пли повышенная иннервация...
В телосложении были еще две особенности: крупные, не по росту, ступни ног - на номер больше,
чем у классного дылды Афанасия-восемь-на-семь...
- Я читал где-то, что, чем больше относительная длина стопы, тем больше объем оперативной
памяти, странная корреляция...
- Да, и длинные, чуть не до колен, руки, которым полагалось бы заканчиваться столь же
крупными кистями; но кисти на тонких сухих запястьях были, наоборот, очень маленькие, хотя и
крепкие, с гибкими тонкими пальцами, пребывавшими в постоянном легком движении, будто ткали
невидимую паутину. Эти беспокойные паучки были ему равно послушны и в изобретательском
рукодействе, и лепке, и рисовании, и игре на рояле...
- А что такое было с головой, гидроцефалия (черепная водянка. - В. Л.)?
-
Нет. Череп крупный, в пределах нормальной величины, форма только неописуемо усложненная.
В те времена класса до седьмого нас заставляли стричься наголо...
- Как же, помню, сплошные скинхеды...
- И каждый имел возможность продемонстрировать мощь своего интеллекта в виде доступных
детальному обозрению черепных шишек.
