 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
персонаж, появлявшийся время от времени и напоминавший, что игра имеет ограничения);
- Чарли Чаплином, червяком, облаком, обезьяной, Конфуцием, лейкоцитом, Петром Первым,
мнимым числом, мушиным императором, психовизором профессора Галиматьяго и прочая - все это с
помощью простой присказки: «А давай, будто мы...»
- Так вот откуда ролевой тренинг...
- Обычнейший метод детского мышления, достигший у Академика степени духовного состояния.
Он серьезно играл во все. Он не умел не быть всем на свете.
- А насчет спортивных игр как?
- А вот это не очень. Не понимал духа соревнования. Был в курсе спортивных событий, но ни за
кого никогда не болел. Когда играл сам, выигрыш был ему интересен только как решение некой задачи
или проверка гипотезы, ну еще иногда как действие, в котором возможна и красота.
В футбольном нападении отличался виртуозной обводкой, часто выходил один на один, но из
выгоднейших положений нарочно не забивал: то паснет назад пли ждет, пока еще кто-нибудь выскочит
на удар, то начнет финтить перед вратарем, пока не отберут мяч...
В должности вратаря за реакцию получил титул вратаря-обезьяны. А настоящим асом стал в
жанре пуговичном...
- Пуговичном?..
- Да, а что вас удивило? Пуговичный футбол - прошу вас, коллега, непременно указать это в книге
на видном месте - придумал и ввел в спортивную практику ваш покорный слуга, отчего несколько
пострадала одежда моих родителей. В одиннадцать лет от роду на что только не пойдешь в поисках
хорошего центрфорварда...
- Серьезно, так вы и есть тот неведомый гений?.. По вашей милости, стало быть, и я срезал с
папиного пиджака целую команду «Динамо»?
- Кляча тоже отдал должное этому типично-обыкновенскому увлечению, но и оно у него имело
не спортивный характер, а было одним из способов мыслить, каждая позиция была чем-то вроде
уравнения, в которое подставлялись всевозможные символы. Однажды он даже начал развивать мне
теорию Пи-футбола, как он его окрестил, толковал что-то о модельных аналогах ограничения степеней
свободы, где каждый промах, если его выразить в математических терминах, дает структуру для
анекдота, тематическое зерно для сонатного аллегро пли сюжет для романа. Уверял, будто Пи-футбол
натолкнул его на идею карты...
С шестого класса он начал составлять карту связи всего со всем. Карта зависимостей,
взаимопереходов и аналогий наук, искусств, всех областей жизни и деятельности, всего-всего, вместе
взятого...
Ее нужно было как-то назвать, покороче, и он решил, что название «Эном» из упомянутой игры -
подходящее.
Вначале Эном этот представлял собой действительно подобие карты, с расчерченными
координатами, материками и островами, с невероятным количеством разноцветных стрелок. Потом
видоизменился: стрелок стало поменьше, зато появилось множество непонятных значков - шифров
связей и переходов; наконец, от плоскостного изображения дело пошло к объемному - какие-то
причудливые фигуры из пластилина, картона, проволоки...
Вот возьмем, например, длинноухий вопрос (его эпитет, он любил так говорить: вопрос толстый,
лохматый, хвостатый - вопросы для него были живыми существами), -длинноухий, значит, вопрос:
почему одним нравится одна музыка, а другим - другая?
Это область отчасти музыковедения, отчасти социологии, отчасти психологии... Показывал точку
в системе координат, объяснял с ходу, что такое социология, то есть чем она должна быть, сколько у нее
разных хитрых ветвей...
В одну сторону отсюда пойдем к материку истории, не миновав континента философии и
полуострова филологии; в другую - к океану естественных наук: биологии, физике... Математика,
говорил, - это самая естественная из наук, язык Смысловой Вселенной...
А вот идет извилистая дорожка к плоскогорью физиологии: чтобы разобраться, почему в ответ на
одни и те же звуки возникают разные чувства, нужно понять, как человек чувствует, правда ведь?..
Чтобы это узнать, надо узнать, как работают клетки вообще. Механизм клетки нельзя постичь, не
