 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
незнающий. Если метафизика возможна, то она должна стать знанием о жизни,
о конкретной реальности, о человеке, о его судьбе. Она должна питаться живым
опытом. Философы должны участвовать в творческом процессе жизни, в ее
драматической борьбе. Маркс, который гордился тем, что его миросозерцание
исходит от немецкого идеализма, от Фихте и Гегеля, высказал ту мысль, что
отныне философия не может ограничиться познанием мира, она должна
изменять мир, создавать новый мир. Отвлеченная, теоретическая мысль Фихте
о том, что субъект создает мир, должна осуществляться на практике. Эта идея
Маркса приобрела уродливую и карикатурную форму у марксистов и особенно
у коммунистов и оказалась в противоестественной, нелепой связи с
материализмом, который есть философия пассивности, а не активности. Но в
идее этой есть большая доля истины. Ее совсем по-другому высказал у нас Н.
Федоров, для которого философия проекгивна и должна изменять мир. Это,
конечно, совсем не означает, что философия призвана исполнять социальные
заказы общества. В этом случае сама философия была бы пассивна. Философия
не должна зависеть от общества, но общество должно зависеть от философии.
Была большая правда в переходе от философии Гегеля к философии Фейербаха,
к философии антропологической. Это был неизбежный переход от
универсального, общего духа к человеку. Это было искажено уклонением
Фейербаха к материализму, который бессилен увидать целостного, конкретного
человека. Но невозможно было остаться в гегелевской мистерии понятия, в
диалектике универсального духа. Греческая философия считала, что
философское познание есть познание общего, а не частного и индивидуального.
Этим хотела она прорваться за движущийся чувственный мир множественности
к миру идеальному. Но тут была и граница греческой мысли. Она не понимала
индивидуального, не имела категории личности. как не знала свободы.
Ограниченность греческой философии сообщилась и философии
схоластической, которая была подавлена проблемой универсалий. Это
продолжается, хотя и в ослабленной номинализмом форме, и в новой
философии. Между тем, как опыт христианства, христианское откровение
открыло совершенно новые перспективы. Раскрылась тайна личности и
тайна.свободы. То, что я называю философией личной, совсем не есть то, что в
мысли нового времени называют субъективизмом, индивидуализмом,
эмпиризмом, номинализмом и т. д. Категория общего, противополагаемая
категории индивидуального или частного, есть ложная категория и подлежит
преодолению. Общего совсем не существует онтологически. Мы это увидим в
рассмотрении проблемы личности и общества. Универсальное есть также
индивидуальное, а не общее. Бог - универсален, но он есть индивидуальное, а
не общее. Общее есть компромисс и заблуждение, возникающее на стадии
апофатического познания, т. е. познания, идущего путем отрешения от всех
понятий и определений, от всего конечного. Сфера "общего", враждебного
личному и индивидуальному, есть сфера объективированного,
социализированного обыденного мира, который не есть мир подлинный,
божественный и существующий. Мы увидим, что "общее" имеет прежде всего
социальный источник и подлежит социологическому объяснению. В "общем"
человек одинок, одинок и философ. Личная философия есть прорыв через мир
"общего" к подлинному существованию. Конечно, не "общее" имел в виду
Спиноза, когда в amor Dei intellectualis хотел выйти из одиночества и
достигнуть блаженства. "Личная" философия всегда хочет выйти в познании из
одиночества за пределы личности.
