 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
познание через миф. Миф лежит и в основании немецкого идеализма, его
можно открыть у Гегеля. Греческая философия хотела поставить жизнь
человека в зависимость от разума, а не от судьбы³
[3][3]
. Религиозное сознание
грека ставило жизнь человека в зависимость от судьбы. Греческая философия
поставила ее в зависимость от разума. И это деяние греческой философии
имело всемирно-историческое значение. Оно положило основание
европейскому гуманизму. Никогда настоящий философ не откажется от того,
чтобы ставить и решать вопросы, которыми занята и религия, которые теология
считает своей монополией. В философии есть профетический элемент, и не
случайно предлагают делить философию на научную и профетическую
4[4][4]
.
Именно профетическая философия сталкивается с религией и теологией.
Научная философия могла бы быть нейтральна. Настоящий, призванный
философ хочет не только познания мира, но и изменения, улучшения,
перерождения мира. Иначе и быть не может, если философия есть прежде всего
учение о смысле человеческого существования, о человеческой судьбе.
Философия всегда претендовала быть не только любовью к мудрости, но и
мудростью. И отказ от мудрости есть отказ от философии, замена ее
наукой
5[5][5]
. Философ есть прежде всего познающий, но познание его целостно,
оно охватывает все стороны человеческого существа и человеческого
существования, оно неизбежно учит о путях осуществления смысла. Философы
иногда опускались до грубого эмпиризма и материализма, но настоящему
философу свойствен вкус к потустороннему, к трансцендированию за пределы
мира, он не довольствуется посюсторонним. Философия всегда была прорывом
из бессмысленного, эмпирического, принуждающего и насилующего нас со
всех сторон мира к миру смысла, к миру потустороннему. Я даже думаю, что
нелюбовь, брезгливость к окружающей эмпирической жизни порождает вкус к
метафизике. Бытие философа, погруженность его в существование
предшествует его познанию, и познание его совершается в бытии, есть
совершающийся в его существовании акт. Философия не может начать с
пустоты, с выключения философа из бытия, с лишения его всякого качества
существования. Философу не удастся выведение бытия из познания, ему может
удаться лишь выведение познания из бытия. И трагедия философа
разыгрывается внутри самого существования. Изначальная сопричастность
философа к тайне бытия только и делает возможным познание бытия. Но
религия есть жизнь в бытии, открывающая себя человеку. Как может
освободиться от этого философ? Трагично то, что философия не может и не
хочет внешне зависеть от религии и что она истощается, удаляется от бытия,
отрываясь от религиозного опыта. Философия всегда, в сущности, питалась от
религиозного источника. Вся досократовская философия связана с религиозной
жизнью греков. Философия Платона связана с орфизмом и мистериями.
Средневековая философия сознательно хотела быть христианской. Но
религиозные основы можно найти у Декарта, Спинозы, Лейбница, Беркли и,
конечно, в немецком идеализме. Я даже склонен думать, как ни парадоксально
это на первый взгляд, что философия нового времени, и особенно немецкая
философия, по своим темам и характеру мышления, более христианская, чем
схоластическая средневековая философия. Средневековая схоластическая
философия была греческой по основам мышления, аристотелевской или
платоновской. Христианство не вошло еще внутрь мысли. В новое время,
3[3][3]
См. L. Brunschvicg "Le progres de la conscience dans la philosophie occidentale"*. Центральная идея
греческой философии очень хорошо формулирована у Бруншвига.
4[4][4]
См. К. Jaspers "Psychologie der Weltanschauungen"**.
5[5][5]
См. Husserl "Philosophie als strenge Wissenschaft" (Logos. T. I)***.
