 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
отравленность стремительно мчащимся временем. Мгновение, как часть
уходящего времени, несет в себе всю разорванность, всю мучительность
времени, вечное разделение на прошлое и будущее. И лишь мгновение, как
приобщение к вечности, имеет иное качество. Есть глубокая меланхолия в
мысли о том, что все непрочно, все преходяще. Мысль о прошлом и мысль о
будущем меланхоличны. Нельзя думать о будущем без меланхолии и даже без
ужаса. Эта меланхолия и этот ужас проходят не в рефлексии о будущем, а
исключительно в творческой активности настоящего, когда будущее
открывается не как фатум и не как детерминация. Мы осуществляем свою
судьбу, реализуем полноту личности во времени и мы ненавидим время, как
разрыв и смерть. Карус говорит о прометеевском предвидящем начале и
эпиметеевском вспоминающем начале. Но прометеевское начало есть не только
предвидящее, это прежде всего героическое, творчески активное начало, и в
нем побеждается меланхолия и ужас будущего, как необходимости и
обреченности. Память есть глубочайшее онтологическое начало в человеке,
которым связывается и держится единство личности. Но в падшем мире
человек не мог бы существовать, если бы не было забвения, потери памяти в
отношении к многому. Память обо всем, о прошлом и будущем разрушила бы
человека, он не выдержал бы этой памяти. И забвение приходит, как
освобождение и облегчение. Человек постоянно хочет забыться, забыть о
прошлом и будущем. Это ему плохо удается, удаются лишь короткие
мгновения, но самая потребность в забвении свидетельствует о смертельной
болезни времени. Есть люди прошлого, люди будущего, люди вечного.
Большинство людей живет в тех или иных разорванных частях времени, и лишь
немногие прорываются к вечности, т. е. преодолевают болезнь времени.
Пророки обращены к будущему, но они прозревают его только потому, что они
в духе преодолевают время, судят о времени из вечности. В духе меняется
измерение времени, время угасает и наступает вечность. Очень распространено
заблуждение, в силу которого прошлое принимается за вечное. В
действительности в прошлом было вечное, была частичная приобщенность к
вечности, и это вечное входит в настоящее и в будущее. Но в прошлом, в
настоящем прошлом было много тленного, преходящего, дурного, гораздо
больше, чем вечного. Оно может исчезнуть в преображенном воспоминании.
Но консервативное сознание, идеализирующее в своем настоящем прошлое,
принимает его за вечное. Также ошибочно сознание, которое думает, что в
прошлом не было приобщения к вечности и что вечное раскроется лишь в
будущем.
Прошлое и будущее, разорванные части больного времени, не имеют
преимущества в отношении к вечности. Священное находится внутри
мгновения, приобщенного к вечности, а не в объективированных социальных
образованиях прошлого и будущего. Будущее имеет то преимущество, что в
отношении к нему раскрывается свобода, что оно может активно твориться. Это
есть преодоление детерминизма, связанного с прошлым, в отношении к
будущему. Но необходимо раскрыть свободу и в отношении к прошлому, т. е.
возможность обращения времени
99[99][7]
. В религиозном сознании это есть
проблема Воскресения.- Это есть проблема "философии общего дела" Н.
Федорова. Это есть победа над смертоносностью времени. "Le temps retrouve"
может быть лишь победой над болезнью времени, не движением к прошлому
или будущему. Выздоровевшее время есть вечность. И вся творческая
99[99][7]
См. любопытную книгу В. Муравьева "Овладение временем"*, написанную под влиянием
идей Н. Федорова.
