 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
активность, творящая новое, должна быть направлена не на будущее, которое
предполагает заботу и страх и не преодолевает окончательно детерминизма, а к
вечности. Это есть движение, обратное ускорению времени. Оно отличается и
от ускорения времени, связанного с техникой, и от печали и меланхолии,
связанной с пассивно-эмоциональным переживанием смертоносного времени.
Это есть победа духа.
Онтологически нет прошлого, как нет и будущего, а есть лишь вечно
творимое настоящее. Наше отношение к времени целиком меняется в
зависимости от творчества. Если забота, по Гейдеггеру, овременяет бытие, то
творчество может освобождать его от власти времени. Продукты творчества
протягиваются вниз и оказьвваются отнесенными к какому-нибудь отрезку
времени - прошлому, настоящему или будущему. Но самый творческий взлет
выходит из времени и развременяет существование. Самое время и все
происходящее во времени есть лишь проекция пережитого в мгновении,
времени не принадлежащем. Будущее есть проекция вовне или пережитой
заботы, как результата падшести мира, или творческого акта, протянутого в
своих результатах к падшему миру. Проекция во времени, овременение, как и
проекция в пространстве, опространствование существования есть
объективация. Объективированный мир - временной и пространственный. И
время во внутренней судьбе человеческого существования иное значит, чем в
мире объективированном. Что человеческая судьба представляется зависящей
от времени, это принадлежит вторичному плану. Первично, что время зависит
от человеческой судьбы, от изменения и переживания событий в этой судьбе.
Теологическое учение о сотворении мира во времени принадлежит уже
объективации, оно не открывает первичной истины. Это наивно-
реалистический взгляд. Не грехопадение произошло во времени, а время
явилось результатом грехопадения. Миротворение есть антиномия для мысли.
Мир не мог начаться во времени и мир не мог быть вечным. Антиномия эта, как
все антиномии, порождается объективацией. Мы мыслим творение мира в
объекте, в объективированном мире, в объективированном времени. Но когда
мир вбирается во внутреннее существование, в дух, все представляется иначе.
Тогда Миротворение не представляется более подчиненным категории времени.
Миротворение - вечно. Время есть падшесть в судьбе мира. Но неверно было
бы сказать, что только падшесть. Время есть также продукт движения,
активности, творчества, но ущербленных и притянутых вниз. Время
принадлежит внутреннему плану существования, и когда оно мыслится
объективированным, то есть лишь проекция вовне происходящего внутри.
Величайшая трагедия человеческого существования порождается тем, что акт,
совершенный в мгновении настоящего, связывает на будущее, на всю жизнь,
может быть, на вечность. Это и есть ужас объективации совершенного акта,
который сам по себе такой объективации не имеет в виду. С этим связана
проблема обетов, обетов верности, обетов монашеских, обетов брачных, обетов
в орденах и др. Это и есть проблема судьбы, проецированной в будущее. К
этому мы еще вернемся. Переживание божественной полноты мгновения есть
величайшая мечта человека и величайшее его достижение. Вся мудрость Гете,
вся значительность его жизненной судьбы связана с этим его даром переживать
полноту мгновения, с этой его способностью видеть божественное целое в
самой малой части космической жизни. Так преодолевал он по-своему болезнь
времени. Время для моего существования первичнее пространства, и
пространство в моем существовании предполагает время. Поэтому научная
теория о том, что время есть четвертое измерение пространства, не имеет
метафизического значения. Ее значение остается лишь для мира объективации.
