 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
означает рассмотрение всех вещей, судьбы мира и человека вне перспектив
времени, т. е. вне будущего. Парадокс Апокалипсиса в отношении к времени
может быть так выражен: наступит конец времени и времен, времени больше не
будет, и этот конец наступит во времени, наступит в будущем. Поэтому все, что
символически открывается в Апокалипсисе, - посюсторонне и потусторонне, в
истории и за пределами истории, еще в нашем времени и в сверхвременном, в
вечности. Невозможно выразить переход от времени к вечности, выразить
конец времени. Конец времени отнесен к тому отрезку нашего разорванного
времени, которое мы зовем будущим. В будущем будет конец времени. Но это
невозможно мыслить непротиворечиво и последовательно. Конец времени есть
также снятие всякого будущего, всякой перспективы будущего. То будущее,
которое будет до наступления конца времени, есть еще объективированное
привычное будущее нашего времени. Но ни в одной точке этого будущего
нельзя мыслить срыва времени, перехода к сверхвременному, наступления
конца времени. Конец времени будет уже не в будущем, не во времени, в ином
плане. Перспектива будущего всегда есть объективация. Но невозможно
мыслить конец времени как объективацию. Конец времени и есть конец
объективации, переход к внутреннему существованию, к жизни духа. Для
христианской эсхатологии создается непреодолимое затруднение, которое лишь
затушевывается в догматической рационализации и объективации. Остается
непонятной судьба человека после смерти до конца мира. Как согласовать
конец и воскресение индивидуально-личное и конец и воскресение всего мира?
Это есть все тот же основной парадокс времени, парадокс будущего,
объективированного будущего. То, что мы называем вечной жизнью, совсем не
есть будущая жизнь. Для Гейдеггера овременение бытия определяется
заботой
105[105][13]
. Основа категории Dasein в конечности времени, в бытии к
смерти. Забота есть бытие к смерти. Смерть есть бытие к концу. У Гейдеггера
как будто нет другой перспективы для Existenz. Этим определяется глубокий
пессимизм его философии. Он не знает вечности. Впрочем, вечности не знает и
Бергсон, несмотря на оптимистический характер его философии, duree не есть
вечность
106[106][14]
. Вечность противоположна и кошмару бесконечного времени,
и кошмару конечного времени. Время, как мы уже говорили, есть отношение
реальности к реальностям, и потому оно предполагает изменение реальностей и
их отношений. Конец есть смерть. Смерть связана со временем и
пространством. Но конец есть смерть именно потому, что время бесконечно.
Если бы наступил конец времени, что противоположно конечности, то смерти
больше бы не было. Есть две бесконечности - бесконечность как количество и
сумма и бесконечность как качество. Целая бесконечность может мыслиться
как количество и сумма и может мыслиться как качество. Количественная
бесконечность несет с собою смерть, она утверждает время без конца.
Качественная бесконечность несет с собой победу над смертью, она утверждает
конец времени, излечение от болезни времени. Некоторые философы, например
Ренувье, считают совершенство конечным, бесконечность же несовершенством.
Это античный взгляд. Он верен, если иметь в виду количественную
бесконечность, но не верен, если иметь в виду качественную бесконечность.
Вечность, которая есть качественная бесконечность, есть разрешение парадокса
времени и излечение болезни времени. Но вечность означает выход из
объективации. В мире объективированном раскрывается лишь количественная
бесконечность, лишь делимое и суммируемое, т. е. математически измеримое
105[105][13]
См. цитированную книгу Гейдеггера.
106[106][14]
См. недавно вышедшую книгу A. Eggenspieler "Duree et instant"*.
