 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Сумасшествие есть всегда помешательство на своем "я" и потеря функции
реальности. Истерическая женщина обыкновенно помешана на своем "я" и
поглощена им, но в ней более всего разрушена личность. Раздвоение личности
есть результат эгоцентризма. Солипсизм, который в философии есть игра
мысли и лишен серьезности, психологически есть предел отрицания личности.
Если "я" есть все и если ничего, кроме моего "я", нет, то о личности не может
быть и речи, проблема личности даже не ставится. Эгоизм может быть
низменным, обыденным, но может быть и возвышенным, идеалистическим. Но
возвышенный, идеалистический эгоизм тоже неблагоприятен для личности.
Философский идеализм, как он раскрылся в немецкой философии начала XIX
века, ведет к имперсонализму, в нем нет учения о личности. Это особенно ясно
на учении Фихте о "я", которое, конечно, не есть человеческая личность.
Этот имперсонализм особенно зловещую форму принимает у Гегеля, в
гегелевском учении о государстве. Совершенно несоединим с персонализмом
никакой монизм. Самая идея личности предполагает дуалистический момент.
Монистическое учение об универсальном "я" ничего общего не имеет с
учением о личности. Персонализм есть редкое направление в
философии
117[117][11]
. Рационалистическое философское мышление всегда имело
тенденцию к монизму. Тайна личности как будто бы наиболее непроницаема
для философской мысли, и раскрытие ее наиболее предполагает откровение и
питание откровением. Личноcть не есть, подобно индивидууму, природное
явление, она не дана в природном порядке, в объективированном мире.
Личность есть образ и подобие Божье и существует в этом качестве, личность
принадлежит порядку духа, она раскрывается в судьбе существования.
Антропоморфизм в богопознании, который может принимать ложные и
искаженные формы, связан с судьбой личности, с подобием образа Божьего и
образа человеческого. Но в этом раскрывается глубочайшая
противоположность личности и эгоцентризма.
Христианство видит в сердце онтологическое ядро человеческой личности,
видит не какую-то дифференцированную часть человеческой природы, а ее
целость
118[118][12]
. Но это есть и глубочайшая истина философского познания
человека. Интеллект не может быть признан таким ядром человеческой
личности. Да и современная психология и антропология не признают такой
раздельности интеллектуальных, волевых, эмоциональных элементов
человеческой природы. Сердце совсем не есть один из раздельных элементов, в
сердце есть мудрость, сердце есть орган совести, которая есть верховный орган
оценок. Для учения о личности очень важно еще различение двух разных
смыслов, которые вкладываются в понятие личности. Личность есть разностное
существо, существо своеобразное, не похожее ни на какое другое существо.
Идея личности аристократична в том смысле, что она предполагает
качественный отбор, не допускает смешения, есть качественное возвышение и
восхождение. Тогда возникает вопрос не о личности вообще, а о личности,
имеющей особенное призвание и предназначение в мире, о личности,
обладающей творческим даром, замечательной, великой, гениальной.
Демократизация общества может быть очень неблагоприятна для личности,
нивелировать личность, сводить всех к среднему уровню, может вырабатывать
117[117][11]
Аб. Лабертоньер считал персонализм единственной христианской философией. См.
"Pages choisies du P. Laberthonniere". Персоналистична философская традиция, идущая от Мен де
Бирана.
118[118][12]
См. Б. Вышеславцев. "Сердце"*.
