 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ностью, которую ему приписывал Аристотель³, но если отвлечься от этого, то его модель когни-
тивного поведения еще и сегодня можно признать эначимой
5
. Иногда, правда, и у некоторых вы-
дающихся психологов обнаруживаются такие взгляды, согласно которым именно изучение поведе-
ния животных позволяет распознать самое большое градуальное отличие от человеческой способ-
ности понимать (Einsichtsvermoegen), поскольку как то, так и другое служит для преодоления пре-
пятствий. Однако дальнейшее исследование покажет, что при таком различии речь идет, скорее, о
недостатке понятийной четкости, которая посредством рассудительного поведения позволяет упо-
рядочивать самые различные представления.
Интерпретация рациональности у Шелера, Плеснера и Гелена
В некоторой степени и философская антропология XX века, в особенности Макс Шелер и Ар-
нольд Гелен, примыкает к этой ступенчатой модели, характеризуя поведение животных как “привя-
занное к среде” (“umweltgebunden”) в отличие от “открытости миру” (“Weltoffenheit”) человече-
ского поведения. Эта дифференциация подразумевает то обстоятельство, согласно которому жи-
вотное постигает свою среду лишь непосредственно витальным, инстинктивно-связанным обра-
зом. Так, Шелер пишет, что те инстинкты, “которые не представляют интереса, и не даны, а то, что
дано – дано лишь как центр сопротивления соответствующему требованию”
6
. Чувственное воспри-
ятие и инстинктивность, с одной стороны, и структура окружающей среды, с которой они соотне-
сены, с другой стороны, образуют “строгое функциональное единство”. Напротив, человеческое
поведение характеризуется, и это уже было отмечено выше, в качестве “поведения, открытого ми-
ру”, его отношение к миру структурно не связано, как у животного, и не зависит от биологической
специализации и диктата инстинкта. Пытаясь описать своеобразие духовного бытия человеческой
личности, Шелер определяет его тем, что личность, обращаясь к своей окружающей среде, всякий
раз может “подчеркнуть свое нет”. Шелеровскую характеристику “открытого миру поведения”
человека Арнольд Гелен поднимает в своей главной работе по философской антропологии до ста-
туса сущностного определения человека как “недостаточного существа, “ (Mangelwesen)
7
. Соот-
ветственно, его духовные познавательные достижения интерпретируются как компенсация. То, что
человек биологически не связан, становится позитивной предпосылкой его специфического пове-
дения, духовных достижений, открытости и подвижности, свободной и самостоятельной адаптации
к окружающей среде, преодолению самого себя и формированию своего бытия в мире. Точно так
же и третий значительный автор философской антропологии – Гельмут Плеснер – трактует этот
феномен отсутствующей непосредственности, отличающий человеческое поведение от животного,
как негативный элемент, имеющий важное позитивное значение: недостающая человеку непосред-
ственность превращается в закон “естественной искусственности”, означающий, что человек живет
не в непосредственной окружающей среде, не в природной уверенности и безопасности, но для
формирования жизни он должен идти “окольным путем, через искусственные вещи”. Иначе гово-
ря, он не может ничего другого, кроме как создавать искусственные вещи, производить инстру-
менты и жилища и, “отталкиваясь от природы”, формировать культуру
8
.
Очевидно, что все трое рассматриваемых авторов, при всем отличии в построении своих фило-
софских антропологий, придерживаются принципа рациональности как отличающего человека
признака, но интерпретируют его по-разному. Так, у Шелера способность к разуму определяется
как выступающая независимо от жизни, проявляющаяся в “завершенной деловитости” и тем са-
мым “открыто к миру”, а это означает для Шелера, что человек есть носитель “принципа духа”
9
. У
Плеснера же способность к разуму означает самосознание, способность к саморефлексии, имею-
щую тот результат, что только человек не просто живет, но осуществляет свою жизнь: сначала он
должен сделать себя тем, что он есть
10
. И при обращении к антропологии Гелена возникает анало-
гичный вопрос: не должно ли определение человека как недостаточного существа указывать гра-
ницу, в черте которой эта недостаточность проявляет себя как таковая. Гелен изображает феномен
размышления – первое проявление витального духа – как некий негативный феномен, а именно как
неуверенность ответа, который противопоставляется уверенности поведения животного
11
.
Даже если учесть, что основным намерением всех трех антропологических проектов было вы-
движение “особого положения” человека и его сущностного отличия от животного, а обсуждение
человеческой духовности не являлось их целью, все же бросается в глаза, что то, что описывалось
здесь как духовность, – в смысле “деловитости”, или же в смысле эксцентрической позиционально-
сти человека
11а
, – характеризуется преимущественно функционально, то есть с точки зрения ее ро-
ли в обретении бытия (Daseinserhaltung). Рациональность человека является закономерностью,
имманентной (внутренне присущей) его осуществлению бытия, по которой ему и надлежит жить.
Этой квазинатуралистской, то есть псевдонатуралистской закономерности не хватает не только по-
