 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
которых она обнаруживает себя как “настроенная” определенным образом, и многообразие ин-
тенциональных актов, в которых становятся данностью предметные качества, которые мы называем
ценностными. Но сейчас мы вынуждены отказаться от более подробного анализа этого многооб-
разия. Пожалуй, следовало бы указать лишь на тот факт, что и здесь осуществляется духовное фор-
мирование в образе интенциональности. Так же, как и в сфере восприятия, здесь совершается
взаимодействие пассивности и активности, зависимости и свободы. При этом возможность (das
Koennen) бывает различной: ценности вынуждают к более тщательному наблюдению, к более глу-
бокому проникновению; я могу подчиниться, а могу и не делать этого, могу обратиться к одному
или другому из различных существующих вариантов. Можно назвать уязвимое место зависимости,
где проявляется свобода: я могу отдаться радости, которая растет во мне, могу позволить ей дейст-
вовать, но могу и отказать ей, препятствуя ее росту. И наконец, ценности мотивируют не только
продвижение в познании, и даже не только определенный эмоциональный ответ, они являются мо-
тивами еще в одном – новом – смысле: они требуют определенной волевой оценки и соответст-
вующего действия. И опять же возможны как реагирующая оценка (ein reactives Stellungnehmen) и
действие, так и – в противовес первым – свободное решение, которое либо с позиции непроиз-
вольной оценки, либо противореча ей разрешается в намеренном действии; это свободное реше-
ние, воплощающееся в действии, есть специфически личностная форма желания и действия.
Уже этот начальный феноменологический анализ восприятия показал, что, благодаря своей ду-
ховности, воспринимающая жизнь человеческой личности протекает иначе, чем у животных. Ду-
ховность личности означает в этой связи прежде всего деятельность и открытость. Я не только су-
ществую и не только живу, но я одновременно знаю о своем бытии и жизни, и все это едино. Изна-
чальная форма знания, присущая духовному бытию, не есть возникающая позднее рефлексия, где
жизнь становится объектом знания, но дорефлексивное внутреннее бытие жизни (praerefleksives
Innesein des Lebens). Духовная жизнь – это изначальное знание о чем-то отличном от самого себя
Это означает: присутствовать в других вещах и вглядываться в мир, который противостоит лично-
сти. Свобода в этой связи – то же самое, что “я могу”. Как деятельное духовное “Я”, я вглядываясь в
мир вещей, но этот мир не навязывает себя: скорее, вещи призывают последовать за ними, наблю-
дать за ними с разных сторон, вникнуть в них. Если я последую этому призыву, то они откроются
мне все больше и больше. Если же проигнорировать призыв – а в силу свободы это возможно – то
мое знание о действительности останется ограниченным. Если что-то в окружающих вещах привле-
кает и раздражает меня, оно пробуждает во мне желание добраться до их основания. Животное
неудержимо следует такому влечению, если только более сильный инстинкт не остановит его. Че-
ловек защищен перед этой игрой раздражителей и реакций, он может сопротивляться, пресечь то,
что растет в нем. В поведении животного словно сталкивается все, что давит на него извне, тогда
как с человеком это происходит иначе: в нем не только осуществляется переключение от впечатле-
ний к выражению или противодействию; он как свободная личность находится в центре и может
решать, хочет ли он в силу своей свободы последовать этому призыву или нет.
Критика ошибочных интерпретаций восприятия
В связи с нашими размышлениями о смысле познания с помощью восприятия полезно рас-
смотреть другие, чрезвычайно распространенные сегодня теории восприятия, цель которых – дать
толкование воспринимающему познанию как таковому во всем объеме. С одной стороны, имеется
в виду объективистская теория-модель, согласно которой восприятие следует понимать как связь
между двумя вещами, причем воспринимаемое воздействует на воспринимающее, и в результате
этого процесса в последнем возникает образ вещи. Согласно этому представлению, восприятие
возможно потому, что от воспринимающего объекта исходят световые волны, которые фокусиру-
ются перед хрусталиком глаза и проецируются на сетчатку; здесь световая энергия превращается в
разницу электрических напряжений, игра которых, кибернетически сообщаемая функцией цен-
тральной нервной системы, вызывает представление субъекта о предмете. Конечно, нечего возра-
зить против такого частичного объяснения, стремящегося исследовать условия, при которых осу-
ществляется восприятие человека. И пока в рамках этого толкования пытаются представить, как
должны быть устроены человеческие чувства, включая мозг, чтобы выполнять функции, которые
они в себе содержат, такие тории вовсе не вызывают сомнений. Трудности возникают, когда неко-
торые теоретики
12
начинают претендовать на то, чтобы объяснить воспринимающее познание как
таковое, потому что обращение к условиям осуществления восприятия еще не объясняет само
восприятие.
Аналогично обстоит дело и с так называемой эволюционистской моделью воспринимающего
познания
13
, согласно которой организация человеческих чувств рассматривается как часть тех
“устройств” и диспозиций (предрасположенностей), которые развились в ходе эволюции, чтобы
