 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
недостаточно для воспроизведения таких не подчиненных произвольному контролю феноменов, как,
например, некоординированное движение глаз.
И тем не менее я рискну предположить, что между внушением "творческой личности" и
внушением неонатального периода принципиальной разницы нет. Разумеется, при внушении
неонатального периода гипнотизер адресуется к тем следам памяти, которые никогда не осознавались и
не могли осознаваться. Это обстоятельство рассматривается как уникальный отличительный признак
такого внушения. Но при этом как будто упускается из виду, что в отличие от игры заурядного актера
поведение испытуемого "в образе" великого человека неизмеримо богаче, чем его формальное,
осознанное знание об образе. Его поведение значительно сложнее, чем любые его возможные
представления об игре в творческую личность.
В. Л. Райков исследовал гипнотическую регрессию возраста, когда взрослым здоровым
испытуемым внушалось, что они - дети четырех-пяти лет, а затем проводилось их психологическое
исследование. Чтобы решить, идет ли речь об игре в детский возраст или о подлинном переживании
регрессии, были приглашены в качестве контрольной группы опытные актеры детского театра, которым
предложили сыграть роль детей соответствующего возраста. Между поведением актера и поведением
испытуемого в гипнозе было на первый взгляд большое сходство, но результаты психологических
исследований показали существенное различие. Так, испытуемому внушалось: "Тебе 5 лет, у тебя есть
сестра Оля, и два брата - Коля и Миша. Сколько всего у тебя братьев и сестер?" Ребенок этого возраста
умеет считать до трех, и как актеры, так и испытуемые давали правильный ответ. Затем вопрос менялся:
"Сколько братьев и сестер у твоего брата Коли?". И тут следовал неожиданный ответ испытуемого -
"два". Актер же детского театра, хорошо зная, что его герой умеет считать в таких пределах, no-прежнему
отвечал "три". Ни актер, ни сам испытуемый в состоянии неизмененного сознания не знали, что в таком
возрасте ребенок еще не вполне выделяет себя как личность, не способен воспринимать себя как бы в
стороне и потому не считает самого себя при перечислении сестер и братьев своего брата. Таким
образом, в состоянии гипнотической регрессии испытуемый приобретает (или, вернее,
восстанавливает) знания, которые отсутствуют у него на осознаваемом уровне.
При внушении "творческой личности" испытуемые принципиально иначе выполняют тест
Гилфорда (на творческие способности), чем в состоянии обычного бодрствующего сознания, как мы уже
упоминали. Они не только называют в гипнозе гораздо больше способов использования того или иного
предмета, но и не повторяют те способы, которые были перечислены до гипноза. На вопрос о том,
почему испытуемый не упоминает эти на поверхности лежащие способы, один из "великих людей"
ответил презрительно: "Ну, таких банальных ответов вы от меня не дождетесь". Можно, следователь но,
предполагать, что переживаемый в гипнозе "образ Репина" немногим более основан на осознанном
представлении о Репине, чем переживание состояния новорожденности на знании об этом состоянии.
В обоих случаях гипноз "извлекает" из субъекта значительно больше, чем сам субъект в состоянии
осознать. Инструкция только каким-то способом "включает" образ, который потом проявляется по своим
законам. Есть основания предполагать, что законы образного, правополушарного мышления отличаются
от законов логического мышления, в большей степени связанного с левым полушарием. Именно
благодаря свойствам образного мышления возникает возможность полного чувственного
отождествления себя с внушенным образом и использования резервов всей бесконечно богатой
образной памяти. Когда доминирует логическое мышление, это имеет место в условиях неизмененного
сознания, чувство реальности препятствует столь полному отождествлению. Сохраняется осознанное
представление о самом себе, и поэтому неосознаваемое представление о другом не может полностью
проявиться как самосознание и, самое главное, как самоощущение. Поэтому в нормальных условиях
представление себя другим всегда носит формальный характер. Исключением является только игра
талантливого актера, непосредственная и достоверная. Но большой вопрос - не играет ли самогипноз
определенную роль в активации образного мышления выдающегося актера? Во всяком случае
режиссеры отмечают, что высокая гипнабельность коррелирует с актерской одаренностью.
В свое время мы высказали гипотезу, что суть гипнотического изменения сознания сводится к
относительному превалированию образного мышления в условиях ингибиции вербального мышления.
Эта гипотеза косвенно подтверждается результатами некоторых экспериментальных исследований. Так,
показано, что более гипнабельные субъекты предпочитают получать информацию в левое поле зрения
