 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
понимаемый контекст. Прекрасным примером такого контекста является текст хорошо написанного
учебника по естественным наукам. В основе этого контекста лежит установление однозначных
причинно-следственных отношений между предметами и явлениями. Благодаря однозначному
контексту достигается полное взаимопонимание между людьми в процессе их деятельности, и потому
формирование этого контекста так тесно связано с речью. Однозначность обеспечивает также
логический анализ предметов и явлений, последовательность перехода от одного уровня рассмотрения к
другому. При этом все остальные связи, способные усложнить и запутать картину, сделать ее менее
определенной и, упаси боже, внутренне противоречивой - все эти связи безжалостно отсекаются. Такая
аккуратно подстриженная под машинку логического мышления картина мира является уже не картиной
в полном смысле этого слова, а моделью, удобной в обращении. Все школьное образование в условиях
западной цивилизации направлено на скорейшее формирование у человека однозначного контекста
левополушарного мышления.
Правое полушарие занято прямо противоположной задачей. Оно "схватывает" реальность во всем
богатстве, противоречивости и неоднозначности связей и формирует многозначный контекст.
Прекрасным примером такого контекста являются сновидения людей с целым мозгом. Я люблю этот
пример, потому что он адресуется к внутреннему опыту каждого человека. Всем нам, наверное, знакомо
ощущение беспомощности, когда проснувшись после яркого и личностно значимого сновидения, мы
пытаемся его пересказать, чтобы передать свои от него ощущения. И с удивлением обнаруживаем, что,
хотя мы ясно помним его во всех деталях, при пересказе ускользает что-то важное, причем не только от
слушателей, но и от нас самих. То, что мы способны выразить в словах, является лишь бледной тенью,
скелетом того, что мы действительно видели. И дело не в том, что нам не хватает слов, а в том, что не
удается передать в словах тот многозначный контекст, который формируется обилием пересекающихся
связей между его отдельными образами. Речь, во всяком случае, речь не поэтическая, принципиально не
предназначена для передачи и выражения такого контекста, поскольку строится по законам
левополушарного мышления. Именно поэтому "мысль изреченная есть ложь".
В не меньшей степени это относится и к описанию произведений искусства. Попробуйте
передать ваши впечатления от действительно взволновавшей вас картины или кинокартины. Что бы вы
ни сказали, это всегда будет только слабым приближением к тому, что вы хотели бы сказать -
многозначный контекст искусства адекватно передается лишь через многозначный контекст искусства
же. Наконец, все то же самое относится к попытке описания чувств и межличностных отношений,
которые у нормальных, психически здоровых людей всегда многозначны.
Если благодаря левополушарной стратегии формируется модель мира, удобная для анализа, но
основанная на эталонах и поэтому ограниченная, то благодаря правополушарному вкладу создается
живой, полнокровный образ мира (вследствие чего этот вклад ассоциируется с "образным мышлением").
Через посредство следов образы взаимодействуют друг с другом сразу во многих "смысловых
плоскостях", что и создает эффект многозначности. Представления о различных принципах организации
контекстуальной связи как об основном дифференцирующем признаке право- и левополушарного
вкладов в процесс мышления помогает устранить ряд противоречий. Действительно, если дело не в
характере информации, и каждое полушарие способно к манипулированию и знаками и образами, то не
должно вызывать удивления сохранение отчетов о сновидениях у лиц с расщепленным мозгом. Однако,
как и следовало ожидать, сам характер этих отчетов меняется: сновидения становятся более простыми
по структуре и практически исчерпываются формальным сюжетом. Понятно также, что анализ
музыкального произведения сопряжен с более выраженной активацией левого полушария, а правое
может воспринимать речь в относительно широких пределах. Можно даже предположить, что
восприятие стихотворных текстов окажется в этих случаях особенно успешным. Во всяком случае, есть
клинические наблюдения, что лица с афазиями вследствие поражения левого полушария, неспособные
произнести в обиходе ни одной связной фразы, иногда сохраняют способность к пению песен или
оперных арий. Естественное объяснение получает и факт нарушения языка жестов у глухонемых при
левостороннем инсульте: язык глухонемых, в отличие от естественного и, как правило, непроизвольного
языка жестов и мимики здорового человека, предназначен для передачи однозначно понимаемых
эталонных сообщений.
Само понятие многозначности нуждается в уточнении. Идет ли речь о такой организации
