 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
После этого Боба перевели в крупную клинику для прохождения химиотерапии.
Это было жутко. Я прибыл туда очень слабым после операции и целый день провел в приемном
покое вместе с сотнями других онкологических больных. Отношение ко всем было абсолютно
безличное, но я уверен - это объясняется тем, что человека там воспринимают просто как носителя
определенного заболевания. Я превратился в "недифференцированную опухоль из палаты 351-А".
Когда я достаточно окреп, мне выдали огромное количество пропусков. Пропуска на все: чтобы
пойти в парк на прогулку, на завтрак, обед и ужин, даже пропуск в туалет на автозаправочной
станции, которая находилась через дорогу - мне было очень важно не терять связи с внешним миром и
не превращаться в больного, заживо погребенного в стенах онкологической клиники. У меня пропусков
было больше, чем у кого бы то ни было за всю историю этой клиники. Кроме того, из больницы я
продолжал руководить делами своего отдела.
Наконец мне подобрали подходящий вид и дозы химиотерапии, и я столкнулся еще с одной
тяжелейшей стороной онкологических заболеваний. Большую часть времени мне было смертельно
плохо. Выпали все волосы, не было никакого аппетита, я потерял больше половины веса. Меня
постоянно тошнило, мучил понос, горели вены (раздраженные химиотерапией). Полость рта
покрылась язвами, я был слаб и бледен. За очень короткое время я стал похож на жертву
концентрационного лагеря.
Я видел, что за исключением нескольких, самых важных для меня людей, большинство
окружающих считали меня уже трупом. Получая химиотерапию, я в надежде на чудо перепробовал
все: различные диеты, витаминотерапию, экстрасенсов, религиозных целителей и т. д. Иногда у меня
возникало желание просто заорать: "Чертов рак, чтоб тебе было пусто! Убирайся вон из моего
тела!"
Боб несколько раз лежал в клинике, где его лечили с помощью интенсивной химиотерапии. Через
десять месяцев настал момент, когда дальнейшая химиотерапия уже не имела смысла, она могла
губительно сказаться на сердце. А опухоль в паху так и не уменьшалась.
Боб узнал о нашей программе и посетил один из сеансов в Форт-Уорте. Еще до этой встречи он
получил некоторые материалы с описанием нашего метода и магнитофонную запись, обучающую работе
с воображением. Несмотря на то, что в тот раз он пробыл у нас всего несколько дней, первая встреча
вселила в него новую надежду. Боб так об этом рассказывал: "Когда я сошел с самолета в Шарлотте, моя
жена сказала: "Тебя прямо не узнать! " Я на самом деле чувствовал себя по-другому. У меня появилась
надежда. Я вернулся домой полный решимости, зная, что делать".
Сеансы химиотерапии закончились, и Боб лишь проходил ежемесячный осмотр у местного
онколога. Хотя ему было трудно соблюдать регулярность занятий, требуемую по методике работы с
воображением, он не сдавался. Одновременно Боб вернулся к физическим упражнениям и через
некоторое время уже мог выдержать двадцать минут спокойной игры в теннис. Очень медленно к нему
стали возвращаться силы, и он даже немного прибавил в весе. Но страшный призрак рака все еще висел
над ним. Вот как он это вспоминает:
С точки зрения медицины, в течение двух, трех, даже четырех недель не происходило никаких
изменений. Но я продолжал упорно верить, что эта система сработает. Через шесть недель я
отправился в Шарлотт на осмотр к врачу. Трудно описать тот страх, который я испытывал, пока
он ощупывал мое тело. Я подумал: "А вдруг она выросла? Раз этак в пять?" Доктор с удивлением
посмотрел на меня и как-то очень мягко проговорил: "Опухоль значительно уменьшилась. Я бы даже
сказал, что она стала меньше на три четверти". Мы вместе с ним порадовались происходящему, но
все-таки старались не слишком обольщаться.
Через две недели - это было спустя два месяца после моей встречи с Саймонтонами - я прошел
радиоизотопное обследование и разные другие анализы и проверки. Опухоли не было, на ее месте
остался только небольшой рубец в виде узелка, размером с горошину. Всего два месяца прозанимавшись
релаксацией и работой с воображением, я избавился от рака! Мои врачи в Шарлотте просто не верили
своим глазам.
В течение последующих нескольких месяцев к нему постепенно возвращались прежняя сила и
энергия, пока он наконец не почувствовал, что стал таким же или даже более энергичным, чем до
болезни.
