 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
118
правовой режим и т.п. Он писал, например: «Островитяне более склонны к свободе, чем жители конти-
нента. Острова бывают обыкновенно небольшого размера... Там менее удобно употреблять одну часть
населения для угнетения другой ее части... и тирания не может найти в них поддержки».
Как известно, марксизм напрочь отвергал концепции Монтескье и его сторонников, заменив их
идеологией последовательной и неизбежной смены
общественно-экономических формаций. А Сталин
очередной догмой «Краткого курса» на долгие годы вообще вывел географический фактор из научного
оборота обществоведов. Не может, рассуждал он, определяющие влиять на общественное развитие то,
что «десятками тысяч лет» не меняется, тогда как только в Европе за несколько сот лет сменилось че-
тыре общественных строя.
Конечно, давно надо было бы задуматься: так ли уж не менялся, например, климат за «десятки
тысяч лет»? Но речь-то у сторонников влияния «пространства» на общественное развитие шла о дру-
гом, и Сталин просто подменил проблему. Разумеется, не о воздействии, скажем, климата на общест-
венно-экономические формации вели речь Монтескье и его сторонники, а о воздействии «пространст-
ва» на различные политико-правовые процессы, на особенности государственности. Они размышляли о
«пространственных» предпосылках формирования этнокультурного в обществе: быта, традиций, на-
родною сознания, духовной жизни. И о влиянии уже этого пласта – культурных, национально-
психологических традиций, способов воспроизводства и существования этноса – на политико-правовую
жизнь, ее организацию и функционирование, на государственность.
Задолго до Сталина одна из умнейших и деятельных персон русской истории – Екатерина II –
внимательно изучала труды Монтескье, восхищалась ими. На полях книги одного из оппонентов Мон-
тескье (им был профессор Струбе-де-Пирмопт) сделала заметки «в защиту Монтескье», но все же при-
шла к парадоксальному выводу: «Столь великая империя, как Россия, погибла, если бы в пей установ-
лен был иной образ, чем деспотия, потому что только она может с необходимой скоростью пособить в
нуждах отдаленных губерний. Всякая же иная форма парализует своей волокитой деятельность, даю-
щую жизнь».
Думаю, что пришло время прислушаться и к этой сентенции, поразмышлять над ней, а не отма-
хиваться от нее как от своекорыстного литературно-политического экзерсиса. Екатерина II абсолютно
верно связана организацию политической жизни, прежде всего политико-правовой режим, с огромными
просторами России, с той основной проблемой, которую эти просторы создают для управления, для ис-
полнительной власти вот уже на протяжении веков. Волокита – так образно и емко определила эту про-
блему Екатерина II и решение ее увидела не и чем ином, как в наличии сильнейшей, централизованной,
грозной исполнительной власти, в деспотии.
И сегодня все та же «волокита», т.е. потеря управляемости, недостаточная коммуникативность,
слабость исполнительной власти, когда происходит искажение, а то и вовсе затухание импульсов – ука-
зов, законов, постановлений, приказов, идущих из центра на места, характеризует ельцинскую Россию,
как характеризовала и екатерининскую, но только в значительно меньшей мере.
И не случайны нынешние стремления к президентской республике, широкие полномочия прези-
дента в современном Российском государстве, назначение из центра представителей президента на мес-
тах, назначения глав администрации – ведь это не что иное, как попытки найти сильнодействующее ле-
карство от «волокиты», а по большому историческому счету и оправданное стремление российского на-
рода спасти себя от хаоса, развала, распада, который грянул после гибели СССР. И одним из основных
факторов такого состояния выступают огромные территориальные размеры России, слабость ее комму-
никаций и в социальном, и в технологическом плане.
Так что же, возникает вопрос, автор за деспотические, диктаторские способы решения пробле-
мы? Или за уменьшение размеров государства? Нет, конечно.
Ведь подобные способы давно уже и неоднократно предлагались, но столь же часто были осуж-
дены, даже высмеяны в публицистической сатирической литературе России. Вспомним, как сокрушался
градоначальник Бородавкин из литературного «политического пространства» Салтыкова-Щедрина –
«Истории одного города»: «Руки у меня связаны, а то бы я вам показал, где раки зимуют». И писал ус-
тав «о нестеснении градоначальников законами». Напомню первый и последний параграф этого устава:
«Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И
тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя в действиях облегчит».
Разумеется, выход надо искать в другом – в безусловном усилении исполнительной власти на
правовой основе, в прекращении «волокиты», но на путях обеспечения прав и свобод человека, демо-
кратических форм организации политической жизни, верховенства права над усмотрением власти, ка-
