 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
23
349. “Я знаю, что это
— дерево” может означать всякое: я смотрю на растение, которое
принимаю за молодой бук, а кто-то другой — за черную смородину. Он говорит: “Это куст”, —
по моим же словам, это — дерево. — Нам видится что-то в тумане, один из нас принимает это за
человека, тогда как другой говорит: “Я знаю, что это
— дерево”. Кто-то хочет проверить мое
зрение и т. д., и т. д., и т. д. “То”, что я провозглашаю деревом, — всякий раз иного рода. А что,
если мы выражаемся более определенно? Так, например: “Я знаю, что там дерево, я вижу его
довольно ясно”. — Допустим даже, что это замечание я сделал в контексте какого-то разговора
(так что оно было вполне уместно); теперь же вне всякого контекста я его повторяю, глядя на
дерево, и добавляю: “Под этими словами я понимаю то же самое, что и 5 минут назад”. — Это
замечание не обескураживало бы, если бы я пояснил, что при этом имею в виду опять же свое
скверное зрение и мои слова
— как бы вздох. То, что в предложении имеется в виду, можно
выразить, сделав к нему дополнение и, таким образом, объединив его с этим дополнением.
350. “Я знаю, что это
— дерево”,
— мог бы сказать философ, дабы продемонстрировать себе
самому или кому-то еще, что он, например, знает нечто, не являющееся математической или
логической истиной. Подобно этому, человек, стараясь уйти от мысли, что больше ни к чему не
пригоден, твердит себе: “Я все же способен сделать это, и это, и это”. Если такие мысли тревожат
его часто, он может
— словно ни с того ни с сего
— произнести такую фразу и вслух. Это не
было бы странно. (Но тут я уже наметил фон, окружение для таких замечаний, стало быть,
придал им некий контекст.) Если же кто-то при самых разных обстоятельствах с весьма
убедительной миной выкрикивает “Да ну его!”, то об этих словах (и их тоне) можно сказать: хотя
это широко применяемый речевой оборот, в данном случае неясно даже, на каком языке этот
человек говорит. Движением руки я мог бы имитировать распиливание доски с помощью
ножовки; но правомерно ли называть это движение распиливанием
— вне всякого контекста?
(Ведь оно могло бы быть и чем-то совсем другим!)
351. Разве вопрос: “Имеют ли эти слова смысл?” — не похож на вопрос: “Это инструмент?” —
заданный в ситуации, когда кто-то мастерит, например, молоток? Я отвечаю: “Да, это молоток”.
А что, если предмет, в котором каждый из нас признает молоток, где-то в другом месте оказался
бы, скажем, метательным снарядом или же дирижерской палочкой? Ну и применяй его сам!
352. Если кто-то говорит: “Я знаю, что это
— дерево”,
— возможна ответная реплика: “Ну да,
это предложение. Немецкое предложение. И что с того?” Допустим, он поясняет: “Я просто
хотел напомнить самому себе, что подобные вещи я знаю” —
353. Ну, а что, если он сказал: “Я хочу сделать логическое замечание”? — Допустим, лесник идет
в лес со своими помощниками и говорит: “Нужно срубить это дерево, и это, и это”,— что, если
он сопровождает это замечанием: “Я знаю, что это — дерево”? — Ну разве я не мог бы сказать об
этом леснике: “Он не выясняет этот вопрос и не дает указаний своим людям выяснить это — он
знает, что это — дерево”?
354. Поведение человека сомневающегося и несомневающегося. Первое существует лишь при
условии, что существует второе.
355. Меня мог бы спросить, например, психиатр: “Знаешь ли ты, что это такое?”
— и я бы
ответил: “Я знаю, что это стул; я узнаю его, он всегда стоит в моей комнате”. Он проверяет не
столько зрение, сколько способность узнавать вещи, знать их названия, их функции. То есть
выясняется мое умение ориентироваться. Так что с моей стороны было бы неправильно
говорить: “Я верю, что это стул”,
— ибо это как бы выражает готовность к проверке данного
высказывания. Фраза же “Я знаю, что это...” — в случае неподтверждения того, что я сказал, —
способна обескураживать.
356. Мое “знание” как “душевное” состояние не гарантия того, что произойдет. Оно не дает мне
ясного указания, где может возникнуть сомнение, а где возможна проверка.
357. Можно сказать: “„Я знаю" выражает не воинственную, а уже умиротворенную
уверенность”.
358. Так вот, мне бы хотелось, чтобы эту уверенность рассматривали не как нечто поверхностное
или родственное опрометчивости, а как (некую) форму жизни. (Это очень плохо выражено, да и
продумано, может быть, тоже плохо.)
359. А что значит, что я хочу понять ее [уверенность] как что-то находящееся по ту сторону
