 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
включенность советских специалистов в международное сообщество
футурологов.
Однако все эти огорчения отходили далеко на задний план перед
грандиозной целью, которая казалась близкой к осуществлению. В 1967—
1971 гг. в «высших сферах» (точнее, в кругах помощников ряда членов
Политбюро ЦК КПСС) обсуждался вопрос о возможности создания
государственной службы прогнозирования в виде специальной комиссии
специалистов, способных «взвешивать» последствия принимаемых
решений, при Политбюро ЦК КПСС, аналогичных комиссий при всех
ведомствах общесоюзного и регионального уровня, при обкомах партии, во
всей структуре плановых органов, на крупных предприятиях и в важнейших
учреждениях, с научным подкреплением в виде сети кафедр
прогнозирования в важнейших университетах страны и отделов
прогнозирования в ведущих исследовательских институтах различного
профиля.
Цель представлялась тем менее фантастической, что в НРБ и ГДР, где
партийно-правительственная бюрократия была более гибкой, чем в СССР,
простым распоряжением соответственно Т. Живкова и В. Ульбрихта
подобная система в 1969 г. была формально учреждена (но фактически,
понятно, оставалась бездействующей, ибо жесткое централизованное
планирование в условиях административно-командной системы
несовместимо с научным обоснованием вообще и прогнозным в
особенности). Ныне можно только благодарить судьбу, что никак не могли
договориться о том, кому быть председателем упомянутой комиссии, и тем
самым очередные чингисханы опять остались без телефонов. Но в те
времена «комиссия по прогнозированию», способная «взвешивать»
принимаемые решения, казалась чуть ли не панацеей в смысле оптимизации
политики и, таким образом, решения назревавших экономических,
социальных, политических и иных проблем. Надежда на е¸ создание «со дня
на день» сохранялась до последнего момента — до того, когда разразилась
катастрофа. Началось с того, что возникла общественная... «академия
прогностических наук», со своими собственными действительными и
недействительными членами к прочим наследием средневековья. Как
известно, нет таких норм морали и права, через которые не переступили бы
многие научные работники в погоне за вожделенными степенями-званиями.
Взаимное ожесточение достигло крайних пределов. В ход пошли
политические доносы. Делами передравшихся между собой «социологов»,
«политологов» и «футурологов» стало заниматься такое грозное
учреждение, как Комиссия партконтроля при ЦК КПСС и другие, не менее
свирепые инстанции. Поистине, Киевская Русь перед нашествием Батыя!
Однако на политическом горизонте вновь сгущались тучи.
Перестройка ¹ 3, как и первые две, уперлась в дилемму: либо демократия
— либо бюрократия, и вопрос снова был решен в пользу последней.
Косыгинские реформы стали втихую свертываться, тонуть в пустословии.
Последней каплей в чаше бюрократического терпения стала «пражская
весна», показавшая, куда вед¸т перестройка, и завершившаяся интервенцией
в Чехословакии. Слабые попытки протеста общественности были свирепо
подавлены, началась реакция, вылившаяся в 1969—1971 гг. в очередной
тотальный погром обществоведения. Вице-президент АН СССР A.M.
Румянцев, как и десятки других ведущих ученых, обвиненных в «гнилом
