 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Сципион Сигеле: «Преступная толпа. Опыт коллективной психологии»
13
физические эпидемии.
"Подобно тому, —
говорил Депин, — как звук известной высоты заставляет колебаться
настроенные в унисон струны, точно также проявление известного чувства или страсти
возбуждает тот же элемент, делает его деятельным, приводит его, так сказать, в колебательное
движение у всякого индивида, способного по своему нравственному уровню более или менее
сильно испытать данное чувство".
5
При помощи этой метафоры, если не глубокомысленной, то остроумной, освещающей
гипотезу нравственного заражения, многие пытались объяснить не только самые общие,
естественные и постоянные случаи подражания, но также более редкие и странные случаи, —
эти настоящие эпидемии, распространяющиеся от времени до времени и относящиеся к тому
или другому явлению.
На этом основании нравственной эпидемией объяснялись эпидемии самоубийства,
следовавшие за каким-нибудь знаменитым самоубийством, весьма сильно заинтересовавшим
общественное мнение; равным образом от нравственной эпидемии считали зависящими
преступления, следовавшие за каким-нибудь зверским преступлением, о котором много
кричали в журналах; по той же самой причине нравственную эпидемию считали причиной тех
политических и религиозных движений, которые сразу увлекали целые народы за смелыми
словами вдохновл¸нного трибуна или демагога.
На том же основании — если не на большем — мы можем приписывать нравственной
эпидемии все неожиданные и на первый взгляд необъяснимые народные манифестации.
Но удовлетворительно ли подобное объяснение? Разве между нравственным заражением
и подражанием , при желании объяснить себе это явление, мы видим что-нибудь кроме
разницы в выражениях?
Легко понять, что для того, чтобы сделать объяснение удовлетворительным, нам
необходимо знать, каким образом распространяются эти нравственные эпидемии. Иначе мы не
подвинемся ни на шаг.
Тард уже более семи лет тому назад понял эту необходимость и предложил новую тогда и
очень смелую гипотезу, что нравственные эпидемии имеют причину в явлениях внушения.
"Какова бы ни была клеточная функция, вызывающая мышление, — писал он, — нельзя
сомневаться, что она воспроизводится, повторяется внутри мозга в каждое мгновение нашей
умственной жизни, и что всякому понятию соответствует определ¸нная клеточная функция.
Только такое бесконечное, неистощимое существование этой сложной функции и образует
память или привычку, смотря по тому, заключено ли данное многократное повторение в
нервной системе или же оно, выйдя из е¸ пределов, овладело мускульной системой. Память,
если угодно, является таким образом чистой нервной привычкой, привычка — мускульной
памятью".
Если же (я резюмирую теорию Тарда) каждая идея или образ, о которых мы помним, были
заложены первоначально в нашем мозгу, благодаря разговору или чтению; если всякое
привычное действие вед¸т сво¸ начало или от непосредственного наблюдения, или только от
знания об аналогичном действии, производимом другим, — то ясно, что эта память и эта
привычка, прежде чем сделаться бессознательным подражанием, были более или менее
сознательным подражанием внешнему миру.
Таким образом, с психологической точки зрения, вся интеллектуальная жизнь есть не что
иное, как внушение, передаваемое одной мозговой клеткой другой; рассматриваемая же с
социальной точки зрения, с целью доискаться основной причины, она не что иное, как влияние
(suggestion) одной личности на другую.
Теория эта, одобренная большим числом известных философов (Тэн, Рибо, Эспинас и др.),
5
Сила эпидемии в самоубийстве проявляется более, чем во всех, может быть, других явлениях этого рода.
Известен случай, когда в 1772 году 15 инвалидов повесились один за другим на одном и том же крюке,
находившемся в т¸мном коридоре инвалидного дома, в продолжение очень короткого промежутка времени.
Известно также, что после того, как какой-то лорд, получивший отвращение к жизни, бросился в кратер Везувия,
много англичан следовало его примеру. Можно было бы привести здесь массу подобных фактов.
