 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Сципион Сигеле: «Преступная толпа. Опыт коллективной психологии»
27
крестьянах-пролетариях, появляется сознание, что из них образуется новое сословие, и так как
нынешняя политическая свобода дала абсолютное могущество численности, то это сословие,
видя себя самым многочисленным, весьма логично требует, чтобы остальные сословия
предоставили ему гораздо больше, чем теперь, прав и привилегий.
В этом простом и вполне свойственном человеку требовании, существующем в истории
всякого прогресса и являющемся в обществе — как и во всяком индивидуальном организме —
результатом инстинкта самосохранения, и заключается первый и даже единственный источник
всех тех более или менее преувеличенных идей, которые распространяются все шире и шире.
Многие приписывают этим идеям недовольство и возбужд¸нность народа, говоря, что они
ведут от радикализма к анархии, и думают, что, не будь лиц, которые делают самих себя и
других апостолами этих идей, деревенские жители и городской рабочий класс были бы до сих
пор спокойны и довольны своим положением, не мечтая о лучшем.
Я не отрицаю того, что эти идеи заставили расти их желания: «нет ничего более опасного,
чем большая мысль в малой голове», — сказал Тэн, и понятно, что возвышенность
социалистических стремлений может повлиять на потерю нравственного и умственного
равновесия у многих из тех, которые, имея очень мало или даже никаких познаний и очень
большую нужду, по необходимости принимают с энтузиазмом какую угодно теорию, лишь бы
она обещала материальных благ более, чем другие. Я, со своей стороны, допускаю, хотя и
весьма относительно, что эти идеи — как говорил некий итальянский консерватор — вселили в
некоторых «предубеждение вместо верных мнений, искушение —вместо спокойствия,
вожделение — вместо веры».
Но я считаю самой роковой ошибкой мнение, будто эти идеи являются единственной
причиной брожения, охватившего низшие классы. Оно зависит от более дал¸ких и глубоких
причин, которые, к несчастью, гораздо труднее уничтожить, чем теории той или другой
политической партии; оно зависит от того давящего нас социального кризиса, который тем
более мучителен, чем выше наша чувствительность и чем больше потребностей развил в нас
прогресс.
Говорить об опасности, проистекающей от известных политических доктрин, приписывая
им возбуждение в народе таких жалоб, которых без них не было бы, — это вс¸ равно, что,
говоря о бессмертии каких-нибудь научных истин, обвинять их в развращении общества, или
бороться против вечности методов натуралиста, обвиняя его в том, что он принимает от этого
весьма дурные привычки.
15
Все эти три рода интеллектуальной деятельности не имеют другой
цели, кроме раскрытия истины. «Да, господа, — говорил в 1850 г. Стендаль относительно этого
же предмета, смотря на него однако с точки зрения литератора, — книга это — зеркало,
прогуливающееся по большой дороге. Оно отражает перед вашими взорами то лазурь небес, то
грязь, находящуюся в лужах. Неужели вы обвините в безнравственности человека, который
нес¸т в своей корзине зеркало? или зеркало, так как оно отражает грязь? Скорее обвиняйте
проезжую дорогу или лужи, или ещ¸ скорее — инспектора дорог, не обращающего внимания на
то, что вода застаивается и образует лужи».
Не станем повторять глупых обвинений, возводимых на тех, которые поднимают
покрывало с многочисленных социальных несправедливостей; они только констатируют
истину; и если она тягостна, то чья же это вина? Стендаль ответил очень определ¸нно:
"обвиняйте большую дорогу, и гораздо больше — инспектора дороги ".
Однако нужно согласиться, что обыкновенно не ограничиваются одним только указанием
на существующее зло и на способы его исправления, совершаемого постепенно и вполне
справедливо. Некоторые советуют жестокие и преступные средства, и это те — скажут иные —
15
Жюль Валес в сво¸м сочинении Les refractaires поместил главу под заглавием: Les victimes du livre, где он
указывает на то большое влияние, которое может оказывать литература на развитие чувств и действий у индивида.
Конечно мы не желаем отрицать этого влияния, но полагаем, что оно более узко, чем думают. — «Когда
страдающий сахарным мочеизнурением нанес¸т себе л¸гкую рану, — писал Бурже — он умирает. Но смерть его
вовсе не зависит от этой раны. Она только обнаружила общее состояние организма, которое оказалось весьма
плохим, что и показал другой фактор. Точно такое же влияние показывают и самые опасные книги».
