 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Сципион Сигеле: «Преступная толпа. Опыт коллективной психологии»
29
храбрость для совершения поступков, которые они сами осуждают, чувствуя их
несправедливость.
Всякая диктатура по необходимости приводит к деспотизму и несправедливости, так как
тот, кто имеет возможность сделать все, на все решается. Это считается психологическим
законом.
Таким образом вполне естественно, что 100, 1000, и 2000 человек, случайно собранные
вместе, сознавая свою силу и видя себя хозяевами известного места, считают себя вправе быть
судьями, а подчас даже и палачами. «Неожиданное всемогущество и безнаказанность за
убийство, — писал Тэн, — чересчур крепкое вино для человеческой головы: головокружение
наступает быстро, перед глазами появляются красные круги, и от исступления человек доходит
до жестокости».
В подобных случаях на сцене появляются самые зверские страсти; даже в
цивилизованном человеке просыпается мгновенно свирепость, и чтобы объяснить это явление,
нам почти против воли приходится обратиться к гипотезе Барбаста и Лаверня: что в человеке
просыпается врожд¸нное стремление к убийству себе подобных, скрытое подобно огню,
находящемуся под пеплом, но ожидающее только искры, чтобы, вспыхнув, проявиться наружу.
Понятно, что этому-то мы и должны сверх внешних , вышеозначенных причин —
приписать преступления толпы. Потому что, если описание человеческого характера, сделанное
Серги, имеет тв¸рдое основание, а не представляет из себя простого уподобления, то очень
логично и естественно допустить, что самые низкие слои характера подымаются наверх, когда
психологическая буря совершенно переворачивает наш организм.
Однако то, что какой-нибудь человек, в особенности человек народа, которого долгие века
цивилизации приучили к состраданью, делается в одно мгновение неограниченным
властителем и в тоже время палачом, — не проходит для него безнаказанно. Хотя его и толкает
на преступление просыпающийся в н¸м дикий инстинкт, хоть он и возбужд¸н против своих
жертв, нанося им оскорбления и несправедливости, но при вс¸м том он смутно чувствует, что
совершает какой-то необычайный поступок, и душа его, подобно Макбетовой, «полна
скорпионов».
«Несмотря на это, он, благодаря страшному противоречию, не подда¸тся полученной в
наследство гуманности, которая в н¸м возмущена: она удерживает его, он раздражается ещ¸
больше, и чтобы е¸ потушить, у него нет других средств, кроме одного —
„упиться ужасами“,
прибавляя все новые убийства, так как убийство — особенно в том виде, в каком оно им
совершается, т. е. при помощи холодного оружия и над беззащитными — производит в его
животной и нравственной машине две необычайные и потрясающие е¸ эмоции: с одной
стороны чувство всемогущества, которым можно злоупотреблять, не подвергаясь никакому
контролю или опасности для собственной жизни, — и с другой — чувство разнообразно
совершаемого кровавого убийства с его постоянным аккомпанементом: судорогами и
криками».
Так писал Тэн; но не всегда человек поступает вопреки внутреннему голосу, советующему
ему быть гуманным и сострадательным; не всегда бывает, что человек уступает инстинкту
человекоубийства.
Если верно, что толпа совершает подчас такие жестокости, которые никогда даже не
снились самому пылкому воображению, но также истинно и то, что иногда она не совершает
многих чудовищных преступлений, даже будучи в состоянии их совершить.
Рядом со слепой, жестокой, неукротимой, потерявшей всякое чувство справедливости,
находящейся в состоянии буйного умопомешательства толпой — существует толпа, которая не
переходит через известные границы, которая раскаивается, совершив какое-нибудь
преступление, и следует советам того, кто желает водворить в ней спокойствие.
Доказательством этому может служить история всех революций, как больших, так и
малых, как политических, так и религиозных и экономических, и это разнообразие в
манифестациях весьма ясно указывает на то, что причиной преступлений толпы бывает не одно
только внушение, влияние численности и нравственное опьянение, являющееся результатом
победы атавизма над медленным, вековым трудом воспитания.
Существуют другие причины, имеющие начало в том, что каждая толпа имеет свой
