Navigation bar
  Print document Start Previous page
 8 of 14 
Next page End  

уважения, ответственности и познания. Она не “аффект” в смысле пребыва-
ния в состоянии возбуждения, вызванного другим, но активная деятель-
ность, способствующая росту и счастью любимого человека, питающаяся из
своего собственного источника.
Любовь есть проявление собственной энергии, способности любить, а
любовь к другому человеку — это актуализация и концентрация этой энер-
гии по отношению к нему. Идея романтической любви, согласно которой
только один человек в мире может быть предметом истинной любви и что
главная задача найти именно этого человека,
— ошибочна. Неверно и то,
что любовь к нему, уж если повезет встретить такого человека, будет иметь
результатом отказ от любви к другим. Любовь, которая может переживаться
по отношению только к одному человеку, этим самым фактом как раз и по-
казывает, что это не любовь, а симбиотическое отношение. Утверждающая
сила любви раскрывается как воплощение, олицетворение сущностных
свойств человека. Любовь к одному человеку предполагает любовь к чело-
веку как таковому. Своего рода “разделение труда”, как говорит Уильям
Джеймс, проявляющееся, например, в том, что человек любит свою семью,
но остается бесчувственным, когда речь идет о людях “посторонних”, есть
показатель изначальной неспособности любить. Любовь к человеку
— не
абстракция, как это часто полагают, складывающаяся в результате любви к
определенному человеку; любовь к человеку — это предпосылка, хотя гене-
тически она выкристаллизовывается из любви к вполне определенным лю-
дям.
Из этого следует, что я сам в принципе в такой же степени должен
быть объектом своей любви, как и другой человек. Утверждение собствен-
ной жизни, счастья, развития, свободы — все коренится в способности че-
ловека любить, т. е. в заботе, уважении, ответственности и знании. Если че-
ловек в принципе способен на продуктивную любовь, он способен и на лю-
бовь к себе; если же он может любить только других, он вообще не способен
на любовь.
Допуская, что любовь к себе и к другим в принципе неделима, как же
объяснить эгоизм, очевидно исключающий всякий искренний интерес к дру-
гим? Эгоист заинтересован только в самом себе, в своих желаниях, знает
только одно удовольствие — брать, а не давать. На мир он смотрит только с
точки зрения того, что он может взять от него; он не испытывает ни интере-
са к нуждам других, ни уважения к их личностному достоинству. Он не ви-
дит ничего вокруг, кроме себя; всех и вся он оценивает только с точки зре-
ния их полезности для себя; он по природе не способен любить. Так не дока-
зывает ли это неизбежную несовместимость любви к другим и любви к се-
бе? Так оно и было бы, будь эгоизм и себялюбие одно и то же. Но это допу-
щение совершенно ложно, оно-то и привело в итоге к столь многочислен-
ным ошибочным решениям нашей проблемы. Любовь к себе и эгоизм не
только не идентичны, они диаметрально противоположны. Эгоист любит
себя так же мало, как и других; фактически он даже ненавидит себя. Отсут-
ствие заботливости и чуткости по отношению к себе самому, к своей лич-
ности, которое есть одно из свидетельств отсутствия продуктивности, поро-
ждает у него чувство пустоты и фрустрации. Он все время чувствует себя
несчастным и озабочен тем, чтобы урвать у жизни то, что принесло бы ему
какое-то удовлетворение, но (парадоксальным образом) сам же и мешает
этому. Складывается впечатление, что он слишком заботится о себе, на са-
мом же деле все это оказывается лишь безуспешной попыткой, с одной сто-
роны, скрыть, спрятать, а с другой
— восполнить, компенсировать именно
эту безуспешную заботу о себе самом. Фрейд утверждал, что эгоистическая
Hosted by uCoz