Navigation bar
  Print document Start Previous page
 14 of 18 
Next page End  

профессиональное кредо, проповедуемое разбойниками в ряду других бесчинств,
но сюжетика и сам стиль, в котором оно выражается, делает его не столько устра-
шающим, сколько чрезмерно нарочитым, невсамделишным, слишком фантастиче-
ским — и потому только увлекательным и даже забавным.
«Говорил преподобный Пафнутий: ешь человеческое мясо, как свинину; пей че-
ловеческую кровь, как черное пиво, не будет греха ни на копейку»
64
.
Людоедство уместно в эксцентричном мире фольклорной и  литературной
сатиры. Франсуа Раблэ и Салтыков-Щедрин не очень отличаются друг от друга,
когда рисуют фантасмогорические образы жутких и одновременно смешных лю-
доедов. Тогда, когда последние хотя бы в чем-то смешны, они редко изображаются
сколь-либо «реалистично» — они не нереальны, но ирреальны, придуманы и
только. 
В современной культуре метафорика каннибализма, кажется, предстает в
целом более «реалистичной», но при этом и более заурядной — столь же зауряд-
ной, как и сама метафора «перевернутого мира». Если оценка каннибализма исто-
рически определялась понятием «человек», границами человеческого сознания, то
как раз такие границы оказываются сегодня неопределяемыми. Вслед за Маклю-
эном можно сказать, что в современной культуре человек — это все то, что имеет
к нему отношение. Симптоматично, что семиотическое «распространение» чело-
века на всю сферу феноменальных и ноуменальных объектов иллюстрируется се-
годня не только литературой и кино, но также технологическим прожектированием
компьютерной и генной инженерии
65
. Между тем, декларируя «виртуализацию» че-
ловеческого тела и человеческого сознания, современная культура — перед лицом
такой виртуализации — не может быть иной, нежели, аксиологически «безразлич-
ной» или, по выражению В. Вельша, «бесчувственной»
66
. Ассоциации, которые
мы традиционно связываем с каннибализмом, обретают в этой перспективе иной
аксиологический контекст, а сам вопрос, с которого мы начали эту статью, оказы-
вается в ряду проблем, обнаруживающих не сразу очевидную связь. 
***
Переоценка, а именно — «отмена» каннибализма результирует одно из ус-
ловий целостного сознания и «безграничной» культуры. Но как, каким образом
достижима искомая безграничность? Психологическая апофатика, которая позво-
ляет говорить об идиосинкразии «целостности», требует постоянной корректи-
ровки выражающих ее метафор новыми контекстами, уточнения одних ассоциа-
ций другими. С этой точки зрения, симптоматичным примером эвристического
обновления термина «каннибализм» стала работа Жака Аттали «Каннибалический
порядок. Жизнь и смерть медицины» (1979). По мнению Жака Аттали, канниба-
лизм может служить термином, адекватно выражающим эволюционную специфи-
ку современной медицины. Последняя развивается в направлении все большей
специализации и уже сегодня имеет дело не столько с телом человека, сколько с
частями и знаками тела. Означающее подменяет означаемое, тело уступает место
протезу, человек отчуждается от тела в качестве жизни-как-объекта, означенного и
комбинируемого идеологией товара. Таков, по терминологии Аттали, «каннибали-
                                                                
64
Фольклорный театр. / Сост., вступ. ст., предисл. к текстам и коммент. А.Ф. Некрыловой и Н.И.
Савушкиной. М., 1988. С. 93. Ср. там же: С. 98.
65
См., напр.: Hayles N. Katherine. How We became Posthuman. Virtual Bodies in Cybernetics, Litera-
ture and Informatics. Chicago, 1999.
66
Ср.: Welsch W. Asthetisches Denken. Stuttgart, 1990. S. 13 ff.
Hosted by uCoz