 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Фенотипическая прерывистость не является генетической, возникая только при превышении некоторого
порога. Существует множество квазинепрерывных болезней, таких как сахарный диабет, язва,
расщепленное н¸бо. Согласно некоторым теориям, в эту же категорию попадает шизофрения.
Если мы присоединяемся к мнению о том, что такое измерение личности, как интроверсия—
экстраверсия, имеет генетическую составляющую, мы, в сущности, утверждаем, что существует
специфическая, генетически закодированная, биохимическая ошибка, проявляющаяся в виде поведения,
описываемого как интроверсия или экстраверсия. Сам по себе признак не может наследоваться.
Должно иметь место действие некой промежуточной переменной типа генетического кода, приводящее
к биохимической ошибке. Принимая во внимание то, что известно о поведенческих проявлениях
интроверсии и экстраверсии, крайне маловероятно, что их можно будет связать со специфическим
геном или приписать исключительно действию наследственности, исключив влияние окружающей
среды.
Хотя исслед. наследственной природы некоторых черт личности принесли очень интересные и
многообещающие результаты, нельзя интерпретировать неверно эти данные или исключать
возможность альтернативных объяснений. Как уже было отмечено, Ф. Гальтон высказал
предположение о том, что монозиготные близнецы генетически тождественны. Однако это
предположение — скорее гипотеза, чем один из постулатов законов наследственности. Дарлингтон не
раз указывал на то, что внутрихромосомные генетические изменения (генные мутации и хромосомные
ошибки при митозе) могут иметь следствием асимметрию. На самом деле, возможен даже случай, когда
два сперматозоида оплодотворяют половинки одной яйцеклетки.
С этим связана проблема определения зиготности. Обычно используется метод сходства. Этот
метод включает в себя проведение нескольких возможных сравнений. Могут быть использованы такие
объективные моногенные (single-gene)
признаки, как группа крови и сывороточные белки. Можно
использовать морфологические признаки — цвет глаз, форму ушей и носа, хотя они и менее надежны.
Для определения зиготности использовали и сравнение линий на отпечатках пальцев. Окончательной
проверкой зиготности является тест с пересадкой кожи, но этот метод явно непригоден для
исследовательских целей. В любом случае, монозиготность можно определить только с определенной
долей вероятности, а не наверняка.
Справедливая критика исслед. близнецов направлена на тот факт, что монозиготных близнецов
чаще воспитывают в более однородной среде, чем дизиготных. Поэтому часть дисперсии высоких
корреляций в группе монозиготных близнецов может объясняться более сходными условиями
воспитания, а не генетикой.
Наконец, относительная доля генетического контроля черт личности может зависеть от
специфичности исследуемых признаков или образцов поведения. Как сообщают Мэтини и Долан,
«было установлено, что социабельность является изолируемым и генетически контролируемым
фактором, но его связи с другими факторами социальной природы не дают никаких свидетельств в
пользу сильной связи между действиями по отношению к другим и действиями, предпринимаемыми
для того, чтобы быть с другими, — разграничение, касающееся качества и количества социальных
интеракций». Хорн, Пломин и Розенман установили, что одни аспекты социабельности
(разговорчивость, компульсивность и непринужденность) подвержены генетическому влиянию, тогда
как другие (доверие руководству, контроль импульсов и соц. эксгибиционизм) в большей степени
определяются средовыми воздействиями. Исследователи пришли к выводу, что, хотя большинство
определений социабельности подразумевает стадность или потребность быть с людьми, фактор,
полученный ими из «генетических пунктов», был достаточно специфическим и труднообъяснимым для
тех, кто не знаком с изучаемой проблемой.
Поднятый здесь вопрос сводится к тому, какой аспект организации личности или конкретной
черты личности контролируется генетически. Проблему, стоящую перед нами, исследовал Добжанский,
а именно — разделял генетическую неподвижность и фенотипическую пластичность. Добжанский
утверждал, что «существеннейшей чертой эволюции человека, сделавшей наш вид уникальным, было
установление генетически контролируемой пластичности черт личности. Эта пластичность сделала
человека способным к обучению и определила возможность развития человеческой культуры и
общества». Если бы мы были способны поддерживать развитие постоянным, наблюдаемая вариация
черт личности отражала бы генотипическую изменчивость. На самом деле развитие каждого
индивидуума уникально. Следовательно, вариация черт личности определенно отражает влияние
средовых факторов. Тогда вопрос заключается в том, в какой степени мы наследуем
конституциональные факторы, влияющие на приобретение определенных черт личности. Если что-то
