 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
если человеку заплатили 20 долларов, наблюдатель скорее выберет ситуативную атрибуцию: «За 20
долларов это кто угодно сделает, поэтому на основе его утверждения я не могу судить о его отношении
к заданиям». Если человек следует той же логике, что и этот гипотетический внешний наблюдатель, то
испытуемый, которому заплатили 1 доллар, выберет для своего поведения диспозитную атрибуцию: «Я
должен думать, что задания были интересными; иначе я бы так не сказал». Но испытуемый, которому
заплатили 20 долларов, припишет свое поведение деньгам и тем самым выразит то же отношение к
заданиям, что и контрольные испытуемые, которые ничего не говорили следующему испытуемому.
В результатах этого эксперимента есть один тонкий момент. Мы знаем, что все испытуемые
согласились сказать следующему испытуемому, что задания были интересными — даже те, которым
заплатили всего 1 доллар. Но сами испытуемые этого не знают. Поэтому когда испытуемые, которым
заплатили всего 1 доллар, заключают, что они должны считать задания интересными, поскольку иначе
они бы этого не сказали, они на самом деле не правы. Они должны были бы заключить, что говорят это
следующему испытуемому потому, что им заплатили за это 1 доллар. Другими словами, испытуемые
приписывают свое поведение личностной диспозиции, хотя должны были бы приписать его ситуации.
Они совершают фундаментальную ошибку атрибуции.
Теоретизирование о себе. Теория восприятия себя рисует портрет двух Я в одном: Я-субъект и
Я-психолог. Я-субъект действует, а Я-психолог пытается это поведение интерпретировать или
объяснить, внося при этом те же искажения и делая те же ошибки, что и всякий интуитивный ученый.
Аналогичная идея развивается Хилгардом в его неодиссоциативной (neodissociation) теории гипноза.
Согласно этой теории, у человека в состоянии гипноза есть «скрытый наблюдатель» (см. главу 6) —
мысленное образование, которое следит за всем происходящим во время гипноза, включая те события,
восприятие которых испытуемый не осознает.
Исследования по нейропсихологии показывают, что идея наблюдающего Я и наблюдаемого Я,
возможно, не просто метафора. В главе 2 мы говорили о пациентах, у которых два полушария мозга по
медицинским показаниям были хирургически расщеплены. Поскольку речевая зона мозга расположена
в левом полушарии, такие пациенты не могут словами описать зрительные стимулы, предъявленные
правому мозговому полушарию. Последующие эксперименты показали, что существует «интерпретатор
левого мозга», который пытается понять чувства и поведение, исходящие из других частей мозга
(Gazzaniga, 1985).
В одном из экспериментов Газзаниги в левое полушарие пациента с расщепленным мозгом
предъявлялось изображение куриной лапы, а изображение заснеженной сцены — в правое полушарие.
При этих условиях левое полушарие не регистрирует заснеженную сцену. Затем пациенту показывали
ряд картинок и просили выбрать те, которые ассоциируются с ранее предъявленными картинками.
Верными ассоциациями считалась картинка с курицей для куриной лапы и изображение лопаты для
заснеженной сцены. Пациент обе картинки выбрал верно, указав на лопату левой рукой (ее
контролирует правое полушарие), а на курицу — правой. Когда его спросили, почему он выбрал эти
картинки, он сказал: «Ну, это просто. К курице подходит куриная лапа, а лопата нужна, чтобы убирать
загон для курицы». Интерпретатор в левом мозге, не знавший о заснеженной сцене, но видевший, как
рука испытуемого выбрала изображение лопаты, создал правдоподобное объяснение этого поведения.
В другом эксперименте в правое полушарие пациента предъявили письменную команду
«смейся». Пациент засмеялся, а когда его спросили, почему, сказал: «Ребята, вы приходите и тестируете
нас каждый месяц. Ну что за способ зарабатывать на жизнь!» Когда в правое полушарие другого
пациента высветили команду «иди», он встал и начал уходить, объяснив, что решил попить кока-колы.
Для понимания своих эмоций интерпретатор в левом мозге, похоже, также необходим. В одном
эксперименте правому полушарию пациентки с расщепленным мозгом был показан фильм, в котором
один человек бросал другого в огонь. Как и ожидалось, она не могла описать увиденное, но описала
свои чувства как испуг и нервозность. Стоявшему в стороне коллеге она затем сказала: «Я знаю, что
мне нравится доктор Газзанига, но как раз сейчас я его почему-то боюсь». Лишенный информации об
источнике эмоций, интерпретатор в левом мозге предложил правдоподобное объяснение своего
эмоционального состояния.
Вообще, когда людей просят объяснить свои предпочтения, поведение или эмоциональное
состояние, они склонны указывать причины, кажущиеся правдоподобными, даже когда эти причины не
действуют, и пропускают действующие причины, кажущиеся менее правдоподобными (Nisbett &
Wilson, 1977). Например, в нескольких исследованиях испытуемых просили ежедневно записывать свое
настроение и факторы, которые могли на него повлиять (день недели, погода, продолжительность сна и
т. д.). В конце каждого исследования испытуемых просили оценить, насколько каждый из факторов
