 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
объекта. Конвергенция может, таким образом, служить показателем отдал¸нности предмета, который
мы рассматриваем. Поэтому те ощущения, которые доставляет сокращение мышц, е¸ осуществляющих,
могут, присоединяясь к глубинным ощущениям, входить в чувственную основу восприятия глубинного
пространства. Они составляют е¸ проприоцептивный компонент.
Некоторую роль в восприятии расстояния может играть и тесно связанная с конвергенцией
аккомодация.
Аккомодационная мышца иннервируется тем же глазодвигательным нервом, который
иннервирует и мышцы, двигающие глазное яблоко. Поэтому аккомодация и конвергенция взаимно
связаны; это значит, что конвергенция вызывает и соответствующие аккомодационные движения, и
наоборот (что, однако, не исключает и известной независимости аккомодации и конвергенции друг от
друга). Сколько-нибудь значительную роль аккомодация играет, однако, лишь при монокулярном
восприятии глубины (преимущественно при небольших расстояниях в 2—5 м).
Расстояния (в глубину) могут определяться и одним глазом. Однако при таком — монокулярном
— восприятии глубины оценки получаются менее точными. Монокулярное восприятие глубины
пространства основывается на вторичных, вспомогательных признаках. Так, прежде всего, когда
величина объекта нам известна, восприятие его удал¸нности опирается на соотношение
воспринимаемой его величины с объективной собственной величиной предмета. Если объект
неизвестной нам величины расположен поблизости от известных нам по величине объектов, то
удал¸нность этого объекта оценивается в восприятии косвенно по отношению к этим ближе
расположенным известным по величине объектам. В том случае, когда расстояние до объекта велико, а
величина объекта точно не известна, возникают особенно значительные ошибки в оценке расстояний.
Так, например, в ясную погоду, когда воздух чист, снеговые горы, наблюдаемые с вершины другой
горы, кажутся значительно ближе, чем они есть в действительности, если между ними и зрителем нет
промежуточных очертаний гор.
О расстоянии можно косвенно судить также по перспективному смещению всех точек видимых
нами объектов при движении головы, поскольку чем ближе объект, тем больше это смещение, и чем
дальше объект, тем смещение меньше. Для определения удал¸нности освещ¸нного объекта может в
качестве вспомогательного фактора служить оценка освещ¸нности объекта в зависимости от положения
источника света.
Относительная удал¸нность объектов друг от друга определяется теми же признаками.
Направление,
в котором мы видим объект, определяется местом его отображения на сетчатой
оболочке глаза и положением нашего тела, головы и глаз по отношению к окружающим нас объектам.
Вертикальное положение нашего тела по отношению к горизонтальной плоскости земли является
исходным моментом для определения направлении, в котором человек распозна¸т окружающие его
предметы.
Практически в нашей ориентировке в пространстве более или менее значительную роль играют и
непространственные признаки. На основании таких едва уловимых признаков люди, близкие к природе,
в частности на ранних стадиях общественного развития, благодаря большой наблюдательности узнают
каждую точку знакомой им местности, каждый уголок родной реки, не будучи тем не менее в состоянии
начертить е¸ карту. На основании таких же непространственных признаков иногда ориентируется
каждый из нас: вот выйти я должен в эту дверь со ст¸ртой краской и пожелтевшей надписью, с правой
стороны повернуть у высокой реш¸тки и затем перейти улицу у часов. Иногда я сознательно
руководствуюсь этими предметами; иногда они автоматически регулируют мой путь.
Но мой путь может определяться совсем по-иному — собственно пространственными
отношениями: он тогда для меня — совокупность отрезков определ¸нной длины, определ¸нным
образом расположенных по отношению друг к другу. В таком случае, совершая свой путь, я своим
движением как бы вычерчиваю его по карте города. Я сумею в таком случае и начертить схему моего
пути на плане. Эта схема — не только абстрактное отображение моего пути; она включается в мо¸
восприятие пространства и опосредует мою практическую ориентировку в действии. Принципиальная
невозможность для афатика нарисовать пространственную схему или план помещения, в котором он
находится, или путь, который он проходит, не есть лишь ограниченность черт¸жных или графических
возможностей. Она связана с определ¸нным типом практической ориентировки в пространстве: она
свидетельствует об отсутствии подлинного осознания пространства. Для того чтобы мой путь
определялся для меня системой пространственных отношений, я должен с самого начала как бы
расположить мо¸ исходное положение — ту комнату, из которой я выходил, — в определ¸нном месте
города, в определ¸нном расположении по отношению к различным его частям, в частности к тем, к
