 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
---
Мы иногда виним себя за «глупые ошибки», например, за то, что не лучшим образом обошлись с
каким-нибудь человеком или разрешили ту или иную ситуацию. Оглядываясь назад, мы понимаем, как
нужно было поступить. «Мне следовало знать, что в конце семестра я буду очень занят, и начать писать
эту статью раньше». Однако иногда мы слишком строго судим себя. Мы забываем: то, что кажется нам
очевидным сегодня, отнюдь не казалось таким ни вчера, ни позавчера. Врачи, знающие и симптомы
болезни, которой страдал покойный, и результаты вскрытия, нередко удивляются тому, как можно было
поставить неверный диагноз. Однако их коллеги, которым известны только симптомы, не считают
диагноз столь очевидным (Dawson et al., 1988). (Стали бы жюри присяжных осторожнее выносить
вердикты о врачебных ошибках, если бы исходили не из результатов вскрытия, а из прижизненных
симптомов болезни?)
Итак, к какому же выводу мы пришли? Что здравый смысл всегда заблуждается? Иногда — да.
Здравый смысл и собственный опыт убедили докторов в том, что кровопускание — эффективный метод
лечения тифа, и это мнение держалось до тех пор, пока кому-то в середине XIX в. не пришло в голову
поэкспериментировать: разделить больных на две группы и сделать одним кровопускание, а другим
прописать постельный режим.
В иных случаях здравый смысл либо прав, либо распространяется на обе возможные
альтернативы. В чем счастье — в том, чтобы знать правду или сохранять иллюзии? В том, чтобы жить в
окружении людей или в не нарушаемом никем одиночестве? Сколько людей, столько и мнений, и какие
бы открытия мы ни сделали, всегда найдется человек, который скажет, что он это предвидел. (Марк
Твен говорил, что Адам был единственным человеком, который, говоря что-либо дельное, точно знал,
что до него этого не сказал никто.) Однако какая из многочисленных конкурирующих идей лучше всего
отражает реальность?
Дело не в том, что здравый смысл a priori неверен. Скорее, речь о том, что обычно он
оказывается прав после того, как событие свершилось. А это значит, мы легко обманываем сами себя,
полагая, что знаем и знали больше, чем на самом деле знаем и знали. Именно поэтому-то нам и нужна
наука — чтобы помочь отделить реальность от иллюзий и подлинные прогнозы от «крепости задним
умом».
Резюме
Как и многое другое в жизни, данные исследований социальных психологов иногда кажутся
очевидными. Однако эксперименты свидетельствуют о том, что результаты становятся более
«очевидными» после того, как про них узнают. Эта ошибка хиндсайта нередко приводит к тому, что
люди завышают оценки справедливости их собственных суждений и прогнозов.
Как работают социальные психологи
Социальные психологи предлагают теории, которые обобщают их наблюдения и включают как
гипотезы, которые могут быть проверены, так и практические прогнозы. Кроме того, социальные
психологи проводят исследования, прогнозирующие поведение на основании изучения корреляций,
причем нередко такие исследования ведутся в естественных условиях. Чтобы объяснить поведение,
проводят эксперименты, в которых манипулируют одним фактором или несколькими и контролируют
все остальные.
Социальная психология отличается от других научных дисциплин тем, что ею занимаются около
6 миллиардов любителей-практиков. Наблюдать за людьми в парках, на улицах, в школе — всеобщее
хобби. Когда мы наблюдаем за людьми, у нас появляются идеи о том, что они думают друг о друге, как
влияют друг на друга и как относятся друг к другу. Профессиональные психологи занимаются тем же
самым, только более методично (они создают теории) и усердно (они нередко проводят эксперименты, в
которых воспроизводят социальные драмы в миниатюре, позволяющие выявить причину и следствие).
Создание и проверка гипотез
Нам, социальным психологам, трудно представить себе, что есть нечто более захватывающее,
