 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
сенсорная перегрузка объясняют результаты экспериментов, проведенных Робертом Левайном и его
коллегами в 36 городах с участием нескольких тысяч человек (LeVine et al., 1995). Подходя к разным
людям, экспериментаторы либо «случайно» роняли авторучку, либо просили разменять банкноту, либо
изображали слепого, которого нужно перевести через дорогу, и т. д. Чем больше город и чем выше в
нем плотность населения, тем менее склонны к помощи его жители. Иногда и целые нации оказывались
в роли бездеятельных наблюдателей не только катастроф, но и геноцида. Никто из нас ничего не сделал
для того, чтобы предотвратить убийство 800 000 руандийцев. «Когда потенциальных исполнителей
много, никто не хочет брать ответственность на себя» (Straub, 1997). «Это внутреннее дело
государства», — говорят лидеры тех стран, которых происходящее непосредственно не касается.
Психолог Питер Зюйдфельд, чудом, как и Стауб, выживший во время Холокоста, считает, что феномен
размывания ответственности помогает также понять, «почему большинство европейцев бесстрастно
наблюдали за тем, как преследовали, свозили в концлагеря и убивали их сограждан-евреев» (Suedfield,
2000).
Когда проводился эксперимент в метро, люди сидели так, что видели лица друг друга и могли
обратить внимание на то, что кто-то встревожен. Чтобы оценить значение связи, возникающей между
людьми, которые видят выражение лиц
друг друга, Дарли, Аллан Тегер и Лоуренс Льюис провели
эксперимент, участники которого работали, повернувшись друг к другу либо лицами, либо спинами,
когда раздался грохот: на работавшего в соседней комнате человека упало несколько металлических
экранов (Darley, Teger & Lewis, 1973). В отличие от тех, кто работает в одиночку и почти всегда
предлагает помощь, пары, которые сидят, повернувшись друг к другу спинами, редко приходят на
выручку. Человек, сидящий напротив напарника, может обратить внимание на выражение его лица, а
значит и понять, что случившееся привлекло и его внимание. В результате оба осознают, что произошло
ЧП, и почувствуют себя ответственными за адекватные действия. Эти предположения полностью
оправдались: напарники, которые во время работы могут видеть лица друг друга, приходят на помощь
практически так же часто, как и одиночки.
{Усталость от сочувствия, которую испытывают жители больших городов, — одна из причин
того, что они менее охотно отзываются на призывы о помощи (например, милостыня нищему), чем
сельские жители}
<В своей книге «Тридцать восемь свидетелей» А. М. Розенталь, размышляя об убийстве Китти
Дженовезе, спрашивает, на каком расстоянии от места преступления должен находиться человек,
знающий о том, что совершается убийство, чтобы его можно было освободить от ответственности? В
соседнем квартале? На расстоянии мили? За тысячу миль?>
И последнее. Во всех экспериментах, о которых рассказано выше, участвовали группы
незнакомых между собой людей. Представьте себе, что вы оказались свидетелем одного из этих
событий и рядом с вами — ваши друзья. Повлияет ли на ваше поведение факт знакомства с другими
очевидцами? Результаты экспериментов, проведенных в двух городах Израиля и в Университете штата
Иллинойс (Чикаго), позволяют ответить утвердительно (Rutkowski et al., 1983; Yinon et al., 1982).
Сплоченные группы меньше препятствуют оказанию помощи, нежели отдельные индивиды. Итак,
общий вывод таков: присутствие других очевидцев препятствует оказанию помощи, особенно
если
ситуация неоднозначна, а другие очевидцы — незнакомые люди, которые не могут с ходу разобраться в
намерениях друг друга.
Несколько слов об этике. Эти эксперименты вновь поднимают вопрос об этике научных
исследований. Вправе ли экспериментаторы заставлять сотни пассажиров метро смотреть, как кто-то
падает без сознания? Можно ли назвать этичными действия экспериментаторов, поставивших
испытуемых перед необходимостью решать, должны ли они прервать дискуссию, чтобы сообщить об
эпилептическом припадке? Вы сами согласились бы участвовать в таком эксперименте? Обратите
внимание, что в данном случае не могло быть и речи о вашем «согласии, основанном на
информированности»: если бы экспериментаторы ввели вас в курс дела, эксперимент стал бы попросту
невозможен.
В защиту экспериментаторов следует сказать, что после выполнения задания они всегда очень
тщательно опрашивали испытуемых. Возможно, наибольший стресс получили участники эксперимента
с эпилептическим припадком; подробно объяснив участникам его цели и задачи, исследователи
предложили им заполнить опросник. Абсолютно все признали мистификацию оправданной и выразили
готовность и в будущем сотрудничать с исследователями. Ни один человек не написал о том, что
сердится на экспериментаторов. Другие исследователи также подтверждают тот факт, что подавляющее
большинство участников подобных экспериментов считают свое участие в них как поучительным, так и
