 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
фактором, а результаты другого опровергали это. Результаты: и сторонники, и противники смертной
казни с готовностью восприняли доказательства, подтверждавшие их точку зрения, но резко
критиковали те результаты, которые ее опровергали. Иными словами, предъявление обеим сторонам
идентичной совокупности доказательств «за» и «против» не только не сблизило их позиции, но
усугубило различие между ними. В последующих экспериментах участникам предъявляли смешанную
информацию с целью спровоцировать их сомнительными доказательствами, заставить их задуматься о
сути проблемы и мотивировать к опровержению доказательств, противоречащих их точке зрения
(Edwards & Smith, 1996; Kuhn & Lao, 1996; Munro & Ditto, 1997). Дело кончилось тем, что каждая из
сторон восприняла свидетельства как поддерживающие ее мнение и лишь укрепилась в нем.
(— Разумеется, мне не все равно, что, по-твоему, я думал по поводу того, как ты воспринимала
то, какими бы мне хотелось видеть твои чувства)
Можно ли сказать, что именно поэтому неоднозначная информация нередко провоцирует
политические, религиозные и научные конфликты? В США теледебаты кандидатов, предшествующие
президентским выборам, преимущественно усиливают мнение, сложившееся до их проведения. Во
время предвыборных теледебатов в 1960, 1976 и 1980 гг. подавляющее большинство телезрителей (10:1)
из числа тех, кто уже решил, за кого будет голосовать, воспринимали своего кандидата как уже
одержавшего победу (Kinder & Sears, 1985). Аналогичное явление наблюдалось и в 1996 г.: после
первых же дебатов сторонники обоих кандидатов стали еще активнее поддерживать их (Munro et al.,
1997). Когда людям, придерживающимся противоположных взглядов, предъявляется смешанная
информация, они ассимилируют ее сообразно своим взглядам и укрепляются в собственном мнении.
<Каков я сам, так я и вижу. Ральф Уолдо Эмерсон, Эссе>
Ученые тоже не свободны от власти предубеждений. В главе 1 мы уже говорили о том, что в
науку проникают убеждения и нравственные ценности тех, кто создает ее. Философы, занимающиеся
философией науки, напоминают: наши наблюдения «обременены теорией». Объективная реальность
существует независимо от нас, но наблюдаем мы за ней через призму собственных убеждений,
установок и нравственных ценностей. И это обстоятельство — одна из причин исключительной
важности наших убеждений: они формируют нашу интерпретацию всего остального. Нередко это
позволительно. Например, если у вас уже сложилось определенное мнение о журналистских стандартах
некоторых таблоидов, ваше неприятие заголовков вроде «Компьютеры разговаривают с мертвецом»
может быть вполне оправданным. Случаи проявления необъективности, являющейся следствием наших
предубеждений, — это цена, которую мы платим за помощь, оказываемую ими в фильтровании и
эффективной систематизации огромного информационного потока.
<Если у вас есть какое-либо убеждение, оно влияет на ваше восприятие релевантной
информации. Если какая-то страна кажется вам враждебной, вы склонны истолковывать все ее
неоднозначные действия как доказательства ее враждебности. Роберт Джервис, политолог, 1985>
{Сторонники кандидата или определенной трактовки того или иного события склонны считать,
что средства массовой информации симпатизируют их оппонентам}
Экспериментаторы, манипулирующие предубеждениями, демонстрируют их поразительное
влияние на то, как испытуемые интерпретируют и вспоминают свои
наблюдения. Майрон Ротбарт и
Памела Биррелл попросили студентов Университета штата Орегон оценить по фотографии выражение
лица изображенного на ней мужчины (рис. 3.6). Те студенты, которым сказали, что он гестаповец,
руководивший во время Второй мировой войны варварскими медицинскими опытами над узниками
концентрационных лагерей, интуитивно сочли выражение его лица жестоким. (Разве вы не видите, что
он едва сдерживает усмешку?) Те же, кому его представили как лидера антигитлеровского подполья,
чья храбрость помогла спастись тысячам евреев, сочли, что выражение лица свидетельствует о его
