 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
их думать, что им нанесли непоправимый ущерб, хотя на самом деле это не так.
Целый ряд выводов, предложенных Риндом и его коллегами, получили подтверждение.
Результаты одного исследования показали, что жестокое обращение и заброшенность в большей
степени детерминирует стрессовые состояния и слабую способность к адаптации, чем наличие или
отсутствие опыта CSA (Melchert, 2000). В ходе другого исследования было обнаружено, что
сексуальное насилие часто соседствует с насилием эмоциональным и физическим, что перекликается с
уже имеющимися данными о том, что насилие в семье оказывает большее влияние на успешность
адаптации, чем сексуальное насилие (Meston et al., 1999).
Отдавая должное настойчивости Ринда и его соратников в исследовании этой крайне
напряженной проблемы, Джулия Эриксен (Julia Ericksen, 2000) подняла вопрос об использованной ими
методологии и об их предложении пересмотреть ряд определений. Принципиальным фактором, на
основании которого можно судить, создает ли вступление в сексуальный контакт какие-либо проблемы,
является информированное согласие. Но, по мнению Эриксен, авторы попросту замалчивают это
аспект. Согласно их определению, действия классифицируются как CSA только в том случае, если
ребенка принудили к сексуальному контакту и этот контакт доставил ему негативные переживания. А
что, если ребенок, которого насильно не заставляли вступить в половую связь, впоследствии
испытывает невыносимое чувство вины за происшедшее? Согласно определению Ринда и его коллег,
это не CSA. Более того, что такое «добровольный контакт» между взрослым и ребенком? Если взрослый
подкупает шоколадкой пятилетнего ребенка и совершает с ним сексуальные действия, является ли это
добровольным контактом? Разве ребенок 5 (или 7-10) лет способен дать информированное согласие?
В своей работе Ринд и его коллеги утверждают, что последствия сексуальных отношений между
взрослым и ребенком могут и не привести к хроническим расстройствам. Однако, как отмечает Кэрол
Тревис (Carol Travis, 2000), тот факт, что дети могут прийти в себя после перенесенных жестокостей,
вовсе не означает, что их нужно ставить перед необходимостью это делать. Некоторые данные
действительно свидетельствуют, что многие студенты колледжа, которые, будучи детьми, вступали в
сексуальные контакты со взрослыми, не страдают хроническими расстройствами. Однако нам не дано
знать, какую боль, возможно, перенесли эти люди до поступления в колледж и какие муки им еще
предстоят в будущем.
И наконец, один из выводов, предложенных Риндом и его соавторами, видимо, основывается на
ошибочном умозаключении. Вопреки более ранним данным о том, что CSA оказывает приблизительно
одинаковое воздействие на мальчиков и девочек, Ринд и его коллеги обнаружили, что сексуальные
контакты между взрослым и ребенком наносят мальчикам меньше вреда, чем девочкам. Однако ранее в
своем же исследовании они признавали, что девочки, как правило, подвергаются насилию в более юном
возрасте, чем мальчики, и что к ним чаще применяют физическую силу. Получается, что сравнение
некорректно. Единственное обстоятельство, при котором возможно проводить подобное сравнение, это
проследить последствия сексуальных контактов со взрослым у мальчиков и девочек одного возраста,
которые перенесли насилие или принуждение примерно в равной степени.
Одним словом, исследования в области CSA следует совершенствовать. Так же как и всегда
стоять на защите детей.
---
Важно отметить, что тяжесть состояния жертвы сексуального насилия определяется целым
рядом факторов. В целом, чем навязчивее домогательства, чем грубее ведет себя нападающий, чем
дольше продолжаются приставания и чем ближе отношения между преступником и жертвой до этого,
тем сильнее негативные последствия и актуальнее необходимость в длительном лечении (Hanson et al.,
2001; Krugman et al., 1991; Zweig et al., 1999).
Кроме того, одно из недавних исследований выявило половую дифференциацию последствий
сексуального насилия в детстве. В частности, было обнаружено, что вероятность возникновения
сексуальных дисфункций у мужчин, перенесших в детстве насилие, ниже, чем у женщин (Sarwer et al.,
1997). Однако было проведено и другое исследование. В нем выборку составили 1500 молодых людей в
возрасте от 12 до 19 лет, половина из которых подверглась насилию в детстве. Это исследование
показало, что мужчины, ставшие жертвами сексуального насилия, испытывают значительно более
серьезные эмоциональные и поведенческие проблемы, чем женщины, оказавшиеся в такой же ситуации
(Garnefski & Diekstra, 1997). Среди мальчиков, подвергшихся насилию в детстве, 65% (по сравнению с
38% девушек) сообщили о наличии проблем в самых разных сферах жизни. Некоторые половые
различия, также упомянутые в этом исследовании, мы приводим в следующих категориях:
