 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
связанными с доминирующим решением, но так как наши второстепенные тенденции тоже
представлены в идеализированном образе, мы часто попадаем под «перекрестный огонь
противоречивых долженствований». Например, скромный человек хочет быть хорошим, благородным,
любящим, прощающим, щедрым. Однако у него есть агрессивная сторона, которая говорит ему: «Делай
все для своей выгоды» или «Ударь того, кто тебя оскорбит». «Соответственно, такой человек будет в
глубине души презирать себя за любое проявление „трусости“, неэффективности и уступчивости. Он
всегда находится под перекрестным огнем. Он проклинает себя, если делает что-то и если ничего не
делает» (1950, р. 221). Это хорошо показывает пример Гамлета (см. Paris, 1991а). «За любыми
долженствованиями скрывается угроза карающей ненависти к себе», — отмечает Хорни. Это
действительно держит человека в режиме внутреннего террора (1950, р. 85).
«Долженствования саморазрушительны по своей природе. Они загоняют личность в
смирительную рубашку и препятствуют внутренней свободе. Даже если человеку и удается
сформировать образцовое поведение, оно получается в ущерб непосредственности и аутентичности
чувств и убеждений. Долженствования, как и любая тирания, направлены на подавление
индивидуальности» (Horney, 1950, р. 118).
Долженствования создают базу для нашей сделки с судьбой (bargain with fate). Неважно, какое
решение мы выбрали, — наша сделка состоит в том, что наши требования будут удовлетворены, если
мы будем жить в соответствии с данными долженствованиями. Мы стремимся к тому, чтобы
волшебным образом контролировать реальность, подчиняясь для этого собственному внутреннему
диктату. Мы, конечно, считаем наши притязания и требования разумными, но только когда у нас есть
право ждать лучшего при нашей величественной концепции собственной личности. Тогда, если наши
ожидания не оправдываются, мы можем считать жизнь несправедливой. Наше чувство
справедливости определяется доминирующим решением и связанной с ним сделкой.
«Я люблю пушистую киску —
В ее шерстке так много тепла.
Если я ее не обижаю,
Она тоже ко мне добра.
Рядом с растопленной печкой
Поставлю ей плошку с едой.
Пусть меня киска полюбит,
Раз я хороший такой.»
(Сказки Матушки Гусыни. ¹ 407)
Чувство ненависти к себе (self-hate) — это конечный продукт интрапсихических защитных
стратегий, каждая из которых усиливает наше ощущение неадекватности и неудачи. Чувство ненависти к
себе представляет собой гнев, который наше идеальное «я» (the idealized self) ощущает по отношению к
реальному (the real self) за то, что мы не такие, какими «должны» быть. Хорни видит в ненависти к себе
«пожалуй, величайшую трагедию человеческой души. В стремлении к бесконечности и абсолюту
человек начинает себя разрушать. Когда он заключает сделку с дьяволом, обещающим ему славу, то
приходится следовать в ад — ад внутри себя самого» (1950, р. 154).
«Легкий путь к бесконечной славе является неизбежно и путем во внутренний ад презрения к
самому себе и самоистязания. Вступив на эту дорогу, человек фактически теряет свою душу — свое
реальное «я»» (Horney, 1950, р. 39).
Динамика
Суть теории Хорни в динамике: решения объединяются, конфликтуют между собой, становятся
сильнее или слабее, их нужно защищать, они могут порождать порочные круги, сменяемые другими
кругами, когда рушатся эти. Конфликты между защитными стратегиями вызывают колебания,
неуверенность и ненависть к себе. В системе гордости существуют колебания между идеализированным
и презираемым «я» и перекрестный огонь конфликтующих долженствований.
