 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
присутствии полотера.
...Она унижает меня для того, чтобы казаться выше меня или, по крайней мере, равной
мне. Благодаря испытываемому ко мне пренебрежению она чувствует себя
недосягаемой... Она уважает меня только в тех случаях, когда может использовать мое
творчество в качестве трамплина или товара.
Фрида и Элиза рядом с мужчиной-партнером утверждают себя в качестве полноценного
субъекта, прибегая при этом к тактике, которой они выучились у мужчин: они стремятся
отказать им в праве на трансцендентность. Мужчины нередко говорят о том, что женщина
мечтает подвергнуть их кастрации. На самом же деле позиция женщины более
двусмысленна: она желает не столько уничтожить мужской пол, сколько унизить его, а
еще точнее то, что женщине хочется помешать ему, выхолостить его планы, лишить его
будущего. Женщина одерживает верх, когда ее муж или ребенок больны или утомлены,
когда в них говорит лишь немощная плоть. В этом случае в доме, где она царит, они
превращаются в объект, в предмет, каких много в доме. Она обращается с ними как
умелая хозяйка: лечебные процедуры для нее не многим отличаются от починки
домашней утвари, а уход за больным — от чистки посуды, ее добрые руки, привыкшие
иметь дело с отбросами и грязной водой, не гнушаются ничем. Рассказывая о Фриде,
Лоуренс говорил Мейбл Додж: «Вы не можете себе представить, каково чувствовать
прикосновение этой женщины, когда болеешь. У нее по-немецки тяжелая рука», И
женщины сознательно дают мужчинам почувствовать тяжесть своих рук, напоминая им
таким образом, что и они тоже лишь существа из плоти. Крайнюю форму такого
поведения мы видим у героини Жуандо Элизы:
528
Вспомнить хотя бы о вши Чан Цен. Это было вскоре после нашей свадьбы... Ведь я познал
близость женщины только благодаря этому, то есть в тот день, когда Элиза уложила меня,
обнаженного, к себе на колени и начала стричь, как барана. При этом она освещала свечой
самые укромые уголки моего тела. О, как тщательно она осматривала подмышечные
впадины, пупок, яички, растягивая кожу, как на пяльцах, как медленно двигалась свеча
вдоль бедер, между ног, с каким холодком прикасалась к телу бритва у анального
отверстия. Наконец комок светлых волос, в котором сидела вошь, упал в специальную
корзиночку, и Элиза сожгла его. Освободив меня таким образом от насекомого и его
гнезда, она в то же время обрекла меня на какую-то новую беззащитность, на неминуемую
отчужденность.
Женщина предпочитает видеть в мужчине не тело, в котором выражена некая
субъективность, а пассивную плоть. Экзистенции, деятельному существованию она
противопоставляет жизнь, духовным ценностям — ценности плоти. К делам, которые
затевают мужчины, она нередко относится с паскалевским юмором. Она полагает также,
что «все несчастья мужчин проистекают из одного: они не умеют спокойно посидеть в
своей комнате». Она бы с радостью не выпускала их из дома; любая деятельность, не
приносящая непосредственной пользы для семейной жизни, вызывает у нее
неудовольствие. Жену Бернара Палией возмущало, что он жжет мебель для того, чтобы
изобрести новый вид эмали, без которого человечество прекрасно обходилось до сих пор.
Жена Расина хотела, чтобы ее муж интересовался смородиной в ее саду, и отказывалась
читать его трагедии. Жуандо с раздражением пишет в «Записках мужа» о том, что Элиза
не видит в его литературном труде ничего, кроме материальной выгоды.
