 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
превратить его то в очаровательного ангелочка, то в чудовище. Эти два способа защиты
не исключают один другого, напротив, они взаимодополняющи и взаимопроникающи.
Когда ребенку удается понравиться, чувство самооправдания подтверждается телесно; его
целуют и ласкают. Как во чреве своей матери, так и под ее ласковым взглядом ребенок
испытывает одно и то же чувство — счастливой пассивности. В течение первых трех-
четырех лет жизни и мальчики и девочки ведут себя одинаково: все они стремятся
продлить счастливое состояние, предшествующее отнятию от груди, у тех и у других
можно наблюдать как стремление расположить к себе, так и кривляние; мальчикам, как и
их сестренкам, хочется нравиться, вызывать улыбки и восхищение.
Приятнее отрицать разрыв, чем его преодолевать; безопаснее затеряться в центре
вселенной, чем принимать прочную форму под воздействием сознания других людей.
Контакт с телом приводит к более глубокой отстраненности, чем любое смирение под
воздействием взгляда другого человека. Стремление понравиться, кривляние
представляют собой более сложную и труднодостижимую стадию, чем простой покой в
объятиях матери. Магия взгляда взрослого человека обманчива: ребенок утверждает, что
его не видно, родители вступают с ним в игру, ищут его на ощупь, смеются, а затем
неожиданно заявляют: «Ты нам надоел, прекрасно тебя видно». Ребенок сказал что-то, что
всех позабавило, он повторяет это, но на этот раз в ответ ему лишь пожимают плечами. В
этом мире, таком же неверном и непредсказуемом, как мир Кафки, ребенок спотыкается
на каждом шагу1. Именно поэтому
В «Голубом апельсине» Йосю Гоклер говорит о своем отце: «В хорошем настроении он
мне казался таким же страшным, как в минуты нетерпенья, потому что я никак не могла
понять, чем вызваны движения его души... Опасаясь изменений его настроения как
капризов какого-нибудь божества, я испытывала к нему уважение, смешанное с
тревогой... Я произносила свои
312
многие дети боятся становиться большими, они отчаиваются, когда родители перестают
сажать их на колени или пускать к себе в постель. Лишаясь физической близости, они все
более и более остро начинают испытывать и моральное отдаление, которое всегда
мучительно переживается человеком.
Вот тут впервые девочки оказываются в лучшем положении, чем мальчики. Это как бы
второе отнятие от груди, менее резкое, чем первое, в результате которого ребенок
постепенно лишается телесных контактов с матерью. Но в поцелуях и ласках особенно
настойчиво отказывают мальчикам, девочку же продолжают ласкать, ей позволяют
постоянно быть рядом с матерью, отец сажает ее на колени, гладит по головке, ее одевают
в платьице самых нежных цветов, прощают ей слезы и капризы, тщательно причесывают,
забавляются ее гримасами и кокетством. От страха перед одиночеством ее оберегают
прикосновения и снисходительные взгляды. Мальчику, напротив, запрещают любое
кокетство, его попытки понравиться, кривляние вызывают раздражение. «Мужчины не
просят, чтобы их целовали... Мужчины не вертятся перед зеркалом,,. Мужчины не
плачут...» — говорят им. Взрослые хотят, чтобы мальчик был «маленьким мужчиной», и
он может заслужить их одобрение, только проявляя независимость. Он нравится им
только тогда, когда не стремится понравиться.
