 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
всех остальных отношениях может быть в безупречном состоянии. Интеллектуальная точка зрения,
которая, быть может благодаря фактически присущей ей ценности, имела бы право на всеобщее
признание, характерным образом изменяется под влиянием бессознательной личной чувствительности:
она становится догматически-косной. Самоутверждение личности переносится на нее. Истина не
представляется больше своему естественному воздействию, но благодаря отождествлению субъекта с
нею она испытывается как сентиментальная куколка, которую обидел злой критик. Критик подвергается
уничтожению, по возможности при помощи личных нападок, и нет такого другого аргумента, который
при случае не был бы пущен в ход. Истина должна излагаться до тех пор, пока публика не начнет
понимать, что, очевидно, дело не столько в самой истине, сколько в личности ее творца.
Но иногда благодаря бессознательному вмешательству бессознательных личных чувств
догматизм интеллектуальной точки зрения подвергается еще дальнейшим своеобразным измерениям,
которые основаны не столько на чувстве в строгом смысле слова, сколько на примеси других
бессознательных факторов, слитых в бессознательном с вытесненным чувством. Хотя сам разум
доказывает, что всякая интеллектуальная формула может иметь в качестве истины лишь ограниченную
значимость и поэтому никогда не может притязать на единодержавие, однако на практике формула
получает все-таки такой перевес, что рядом с ней все остальные точки зрения и возможности отходят на
задний план. Она заменяет все более общие, более неопределенные и поэтому более скромные и более
истинные воззрения на мир. По этой же причине она также занимает место того общего воззрения,
которое именуется религией. Тем самым формула становится религией, даже если она по существу
своему не имеет никакого отношения ни к чему религиозному. От этого она приобретает и присущий
религии характер безусловности. Она становится, так сказать, интеллектуальным суеверием. Но все
вытесненные ею психологические тенденции скапливаются в бессознательном, образуют там
оппозицию и вызывают приступы сомнений. Обороняясь от сомнении, сознательная установка
становится фанатичной, ибо фанатизм есть не что иное, как сверхскомпенсированное сомнение. Такое
развитие ведет в конце концов к преувеличенной защите сознательной позиции и к формированию
абсолютно противоположной бессознательной позиции, которая, например, в противоположность к
сознательному рационализму является крайне иррациональной, а в противоположность к современной
научной сознательной точке зрения оказывается крайне архаичной и суеверной. В результате этого и
слагаются известные нам из истории наук ограниченные и смешные воззрения, о которые в конце
концов спотыкались многие заслуженные ученые. Иногда бессознательная сторона такого мужчины
воплощается в женщине. Этот, наверное, хорошо знакомый читателю тип встречается, согласно моему
наблюдению, преимущественно среди мужчин, как и вообще мышление есть функция, гораздо чаще
преобладающая у мужчины, чем у женщины. Если у женщины мышление достигает преобладания, то,
насколько я могу проследить, это в большинстве случаев мышление, которое только следует за
преимущественно интуитивной духовной деятельностью.
Мышление экстравертного мыслительного типа позитивно, то есть оно продуктивно. Оно ведет
или к новым фактам, или к общим концепциям разрозненного опытного материала. Обычно его
суждение синтетическое.
Даже если оно разлагает, оно все же строит, ибо оно всегда или выходит за
пределы разложения к новому соединению, к иной концепции, по-иному соединяющей разложенное,
или оно присоединяет к данному материалу что-нибудь дальнейшее. Такого рода суждение можно было
бы назвать также предикативным.
Во всяком случае характерно то, что оно никогда не бывает
абсолютно обесценивающим или деструктивным, но всегда заменяет каждую разрушенную ценность
другой. Это свойство возникает оттого, что мышление мыслительного типа является, так сказать,
каналом, по которому, главным образом, течет его жизненная энергия. Неустанно идущая вперед жизнь
проявляется в его мышлении, отчего его мысль получает характер прогрессивный и творческий. Его
мышление не застаивается, и еще менее оно регрессирует. Однако мышление приобретает эти свойства,
когда оно теряет свое первенствующее место в сознании. Так как в этом случае оно является
сравнительно лишенным значения, то оно бывает лишено характера позитивной жизненной
деятельности. Оно следует за другими функциями; оно становится эпиметеевским, оно почти
становится «задним умом крепко», ибо оно всегда ограничивается тем, что в мыслях пережевывает,
расчленяет и переваривает то, что предшествовало и уже свершилось. Так как в таком случае творческое
начало укрывается в другой функции, то мышление оказывается уже не прогрессивным; оно начинает
