 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
проблему нормальной психологии. По моему мнению, — если продолжать наше исследование, — на
поставленный вопрос следует отвечать так, что у такого человека вообще нет настоящего характера, что
он вообще не индивидуален (см.), а коллективен (см.), то есть соответствует общим обстоятельствам,
отвечает общим ожиданиям. Будь он индивидуален, он имел бы один и тот же характер при всем
различии в установке. Он не был бы тождествен с каждой данной установкой и не мог бы, да и не хотел
бы препятствовать тому, чтобы его индивидуальность выражалась так, а не иначе как в одном, так и в
другом состоянии. В действительности он индивидуален, как и всякое существо, но только
бессознательно. Своей более или менее полной идентификацией с каждой данной установкой он
обманывает по крайней мере других, а часто и самого себя, относительно того, каков его настоящий
характер; он надевает маску, о которой он знает, что она соответствует, с одной стороны, его
собственным намерениям, с другой — притязаниям и мнениям его среды, причем преобладает то один,
то другой момент.
[Душа как персона]
Эту маску, то есть принятую ad hoc установку, я назвал «персоной» — термин, которым
обозначалась маска древнего актера. Человека, который отождествляется с такой маской, я называю
«личным» в противоположность «индивидуальному».
Обе вышеупомянутые установки представляют две коллективные «личности», которые мы
суммарно обозначим одним именем «персоны». Я уже указал выше, что настоящая индивидуальность
отлична от них обеих. Итак, персона есть комплекс функций, создавшийся на основах приспособления
или необходимого удобства, но отнюдь не тождественный с индивидуальностью. Комплекс функций,
составляющий персону, относится исключительно к объектам. Следует достаточно четко отличать
отношение индивида к объекту от его отношения к субъекту. Под «субъектом» я разумею прежде всего те
неясные, темные побуждения чувства, мысли и ощущения, которые не притекают с наглядностью из
непрерывного потока сознательных переживаний, связанных с объектом, но которые всплывают, чаще
мешая и задерживая, но иногда и поощряя, из темных внутренних недр, из глубоких дальних областей,
лежащих за порогом сознания, и в своей совокупности слагают наше восприятие жизни
бессознательного. Бессознательное есть субъект, взятый в качестве «внутреннего» объекта. Подобно
тому как есть отношение к внешнему объекту, внешняя установка, так есть и отношение к внутреннему
объекту, внутренняя установка. Понятно, что эта внутренняя установка вследствие ее чрезвычайно
интимной и труднодоступной сущности является гораздо менее известным предметом, чем внешняя
установка, которую каждый может видеть без всяких затруднений. Однако мне кажется, что получить
понятие об этой внутренней установке вовсе не так трудно. Все эти так называемые случайные заторы,
причуды, настроения, неясные чувства и отрывки фантазий, подчас нарушающие сосредоточенную
работу, а иногда и отдых самого нормального человека, происхождение которых мы рационалистически
сводим то к телесным причинам, то к другим поводам, основаны обыкновенно вовсе не на тех
причинах, которым их приписывает сознание, а суть восприятия бессознательных процессов. К таким
явлениям принадлежат, конечно, и сновидения, которые, как известно, часто сводятся к таким внешним
и поверхностным причинам, как расстройство пищеварения, лежание на спине и т. п., хотя такое
объяснение никогда не выдерживает более строгой критики. Установка отдельных людей по
отношению к этим явлениям бывает самая различная. Один совсем не позволяет своим внутренним
процессам влиять на себя, он может, так сказать, совершенно отрешаться от них, другой же в высокой
степени подвержен их влиянию; еще при утреннем вставании какая-нибудь фантазия или какое-нибудь
противное чувство портят такому человеку на весь день настроение; неясное, неприятное ощущение
внушает ему мысль о скрытой болезни, сновидение вызывает у него мрачное предчувствие, хотя он, в
общем, вовсе не суеверен. Напротив, другие люди лишь эпизодически подвержены таким
бессознательным побуждениям или же только известной их категории. У кого-то они, может быть, и
вообще никогда не доходили до сознания в качестве чего-то, о чем можно было бы думать, для другого
же они являются темой ежедневных размышлений. Один оценивает их физиологически или же
приписывает их поведению своих ближних, другой находит в них религиозное откровение.
Эти совершенно различные способы обращаться с побуждениями бессознательного столь же
привычны для отдельных индивидов, как и установки по отношению к внешним объектам. Поэтому
внутренняя установка соответствует столь же определенному комплексу функций, как и внешняя
