 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ничем не помочь. Наказуют и уничтожают несчастных людей, которых болезненное
предрасположение тянет в омут грязи, и в то же время оправдывают отъявленнейших
вымогателей. И в этом справедливость!
Но в тех случаях, когда удовлетворение извращенности возможно противно
воле и во вред объекту, законом должны быть применены самые энергичные меры
защиты, и не столько в интересах наказания извращенных индивидуумов, сколько для
предохранения лиц, ставших их жертвами. На первом плане здесь садизм и
растление. Дело значительно осложняется благодаря тому, что нельзя выжидать
последствий и вмешаться лишь тогда, когда преступление имеется уж налицо. Но,
вместе с тем, нельзя же, в самом деле, привлекать к ответственности человека
лишь за то только, что ему свойственен данный инстинкт, против которого он,
будучи во всех отношениях порядочным человеком, энергично протестует. Я имел
дело, как врач, с человеком, которому было свойственно такое извращение, и его
порядочность и этическое чувство удерживали его от непристойного поступка, и в
отчаянии он искал выхода в онанизме и т. д. В таком случае, конечно, можно
надеяться на самого больного, который не разрешит себе гнусности, но врач обязан
взять с него слово, что он немедленно явится под наблюдение врача, как только
сила воли ему начнет изменять. Нередки случаи, когда в борьбе с самим собою
такой человек кончает самоубийством. В тех случаях, когда сдерживающего начала
нет, и когда субъект спокойно искал возможности удовлетворения, против
обнаружившегося преступления должны быть приняты психиатрические меры.
Наблюдается, однако, особое умение, например, у садистов, скрывать свои
поступки, и если поэтому один из них успел предстать пред лицом правосудия, то
его необходимо изолировать на долгий срок. Может быть, здесь уместно и
применение кастрации. Впрочем, последняя, может быть, вовсе и не представляет
защиты от такого извращения, но все же могла бы быть рекомендуема, если цель
будет хоть отчасти достигнута.
Что касается эксгибиционистов, то относительно них особенно трудно
говорить что-либо, ибо прежде всего их вред исчерпывается лишь тем, что они
обнажаются в присутствии женщин и стараются в их присутствии совершать
мастурбационные действия, оскорбляя таким образом чувства стыдливости молодых
девушек и детей. Строгость закона применительно к этой категории извращенных
людей совершенно неуместна, так как нельзя говорить об исключительном вреде,
приносимом созерцанием таких поступков, которые лишь смешны и внушают
отвращение. Если таких людей непродолжительное время лечить в психиатрической
больнице или же подвергнуть надзору, то результаты получаются благоприятные.
Таков же должен быть взгляд закона на случай некрофилии или полового осквернения
трупов, в тесном смысле связанного с садизмом. Такие извращенные субъекты, или
некрофилы, не будучи способны на совершение убийства, на почве садизма стараются
надругаться над трупами, доходя даже до пожирания их частей. Нечего и говорить,
что такие люди должны быть совершенно изолированы, в виду их крупной опасности
для общества. Фетишисты же, если не считать их склонности к похищению
облюбованных ими предметов, а также отрезывания кос у девушек, вообще безвредны.
Мы уже доказывали отсутствие оснований для наказуемости конкубината. Мы
также касались и вопроса относительно необходимости вмешательства закона в
проституцию, не считая, конечно, сводничества и торговли живым товаром,
строжайше уголовно преследуемых. Торговля телом других людей, как разновидность
работорговли, должна быть строжайше воспрещена. Мы отсылаем здесь к главе XII.
Также не подлежат преследованию публичные провокации, неблагопристойности и
низости на половой почве.
Совершение полового акта не должно быть сопряжено с каким-либо
насильственным действием и нельзя допустить такого права, в силу которого один
человек мог бы заставить второго дать ему половое удовлетворение без согласия
последнего. Конечно, здесь трудно точно провести разграничивающую линию, ибо
жеманство может приписать даже невинному намеку чудовищные размеры, но все же
должна быть предоставлена возможность для нормального ухаживания в связи с
неизвестным представлением о приличиях, разумеется, если не состоялось
специального соглашения (см. главу IV, Флирт).
Интересно исследовать вопрос относительно того, сколько можно себе
позволить, если состоялось взаимное соглашение, не посягая однако на интересы
третьих лиц. Наши нравы ведь отличаются в этом смысле достаточной свободой,
причем более откровенный флирт мог бы считаться уже злом. Например, неприличные
раздевания или совершения полового акта и т. д. в присутствии посторонних лиц,
ни в каком случае нельзя разрешить, так как, между прочим, оно вызвало бы
