 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
качестве наиболее симпатичного центра семейного существования, причем она не
упустит из виду ни сзоего домашнего туалета, ни даже подробностей спальной
обстановки и интимных сторон супружеской любви. И с каждым днем она будет к себе
снова и снова привязывать. Отсюда, конечно, исключается всякого рода грубые
приемы чувственного характера или извращенного кокетства. Их должны заменить
тонкий такт и деликатность, в связи с природным инстинктом приличия,
свойственные благородной женственности, и даже в большей степени, в среднем, чем
мужской природе.
Муж, в свою очередь, берет на себя всеми зависящими от него средствами
содействовать этому проявлению любовной и жизненной игры, не выходящей из
пределов домашнего очага. Его рыцарские отношения к женщинам вообще должны быть
не менее, если не более, интенсивными по отношению к его подруге жизни; его
привычки, которые стеснили бы других, должны быть сдерживаемы им и в кругу
родной семьи; пред лицом своей семьи он не должен показываться, как духовно, так
и физически, в качестве зевающей и тоскливой особы, облаченной в халат и туфли,
с удовольствием сваливающей на голову бедной жены все те неприятности, которые
перенесены были вне дома при каких бы то ни было обстоятельствах, но которые там
невозможно было обнаружить. Если жена не принимается за экономку или за
детородную машину и существо "годное для постели", т. е. для чисто животных
потребностей, то всегда можно будет это избежать. Но при таком взгляде он мог бы
удовлетвориться любою продажною женщиною, что и наблюдается в большом числе
случаев. Конечно, при таком низком взгляде на достоинство жены, не особенно
редко встречающемся, нельзя говорить о счастье в данном супружестве, но все же
не должно упускать из виду, что только высокий взгляд на жену, являющуюся
подругою в жизни, недостаточен, если связь происходит лишь на почве чистой
духовной симпатии.
Продолжительное и полное счастье в любви и браке создается на почве
духовной любви, все время сопутствуемой половою любовью. Это нужно понимать в
том смысле, что обязанности мужа сводятся не только к уважению жены, с которою
он связан неразрывными брачными узами, и которая представляет для него сочетание
домашних и женских добродетелей, но она должна оставаться для мужа все той же
богиней, какой она являлась раннею весною взаимной любви в ореоле девичьей
прелести. Необходимо, чтобы не прекратилось чисто физическое тяготение мужа к
жене даже по истечении известного периода совместной супружеской жизни, и
горячие объятия жены должны всегда служить для него источником счастья. Это
вполне возможно и уместно при наличности чувств симпатии и благородной любви,
положенных в основу брака и продолжающихся и после того, как миновала молодость.
Тогда и наружность ее, как и весь ее духовный облик, будут казаться всегда
просветленными, и она будет для него той богиней, какою являлась и на заре ях
любви.
Разумеется, жена в этом смысле всячески идет навстречу, удовлетворяя все
его требования, основанные на справедливости, законности и эстетике. Если же у
нас не обнаружится желания или уменья это сделать, то муж, при его наклонности к
полигамии, может оставаться неравнодушным к женщинам, которые ему понравятся, и
не быть в состоянии устоять в тех случаях, когда он встретит сочувствие. Большую
роль играют здесь привычка и фантазия. Мы должны посоветовать, особенно мужчине
(хотя и у женщины это может иметь место) следующее. Если чувственная страсть
влечет его к другой женщине, причем он не чувствует себя в силах бороться, ему
рекомендуется призвать на помощь свою фантазию и мысленно представить себе свою
жену обладающей всеми теми привлекательными чертами, которые его прельстили в
другой. Это большею частью и удается. Благодаря этому возрастает его половая
страсть к жене, которая, в свою очередь, будет к нему относиться значительно
теплее. И в результате может произойти, что тот самый всепожирающий огонь любви,
который грозил испепелить их семейный очаг, послужит лишь для его укрепления. У
Гете это в первой части его "Wahlverwandtschaften" носит, правда, название
духовного прелюбодеяния, но я склонен в этом видеть лишь духовную верность
браку, подкрепленную чув~ ственным элементом.
Если любовь носила характер искренности и взаимности, то подобного рода
потрясения в любви действуют лишь в качестве большей скрепляющей силы. При таких
условиях не только супружеское ложе вновь обретет заблудшую любовь, но исчезнут
создавшиеся недоразумения, и в брачную жизнь вольется обновляющая струя
любовного желания и более интимной привязанности. Супружеская жизнь, питаемая
таким образом, может превратиться в вечную весну любовного чувства, причем все
больше и пышнее будут распускаться новые ростки и исчезнут шипы под влиянием
