 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
становится ясно, что многие из них очень похожи на бенгальский язык. Камала никогда не использовала
эти слова свободно. Когда ее просили назвать тот или иной предмет, она называла его вполне
определенно, однако никогда не называла предмет, прося дать его ей — только ждала, пока жена
преподобного Сингха перечислит ряд предполагаемых предметов, и кивала головой, когда та
произносила нужное слово.
Камала жила в миссионерском приюте девять лет (Candland, 1993). На протяжении этого периода
она осваивала все больше и больше слов, но так и не стала употреблять их свободно. Не осталось и
свидетельств того, что она хотя бы раз свободно произнесла что-то напоминающее связное
предложение. В ноябре 1929 года Камала умерла от уремии. Болезнь, очевидно, развилась
непосредственно из-за ее привычки поедать сырое мясо. Волчья диета явно не подходила
человеческому организму.
Хотя эта история о детях, выращенных животными, является одной из наиболее весомо
подтвержденных документально, она ни в коем случае не является первой (Candland, 1993). Основатель
современной таксономической классификации Карл Линней установил для вида Homo разновидность
Loco ferus. Он описал Loco ferus как существо, передвигающееся на четвереньках, немое (то есть не
разговаривающее) и заросшее волосами. Линней привел девять примеров таких одичавших детей. В
хронологическом порядке примеры расположены так: мальчик-волк из Гессе (1344), мальчик-медведь из
Литвы (1661), по-видимому, выкормленный медведями, мальчик-овца из Ирландии (1672), девочка из
Краненбурга (1717), мальчик Петер из Гамельна, Германия (1724) и девочка из Шампани (1731). В 1799
году, через пятьдесят лет после публикации выработанной Линнеем классификации животных, в
Канских лесах во Франции был найден еще один одичавший ребенок, мальчик лет одиннадцати или
двенадцати. Все эти так называемые одичавшие дети обладали общим свойством — абсолютным
незнанием человеческого языка. Более того, никто из них после возвращения в цивилизованное
общество не смог нормально освоить язык. Однако из данной информации неясно, является ли
недостаточное умственное развитие таких детей результатом социальной ущербности, или же они были
умственно неполноценными еще до того, как оказались в таких необычных условиях воспитания. Два
случая были изучены достаточно подробно, и, по мнению специалистов того времени, исследовавших
умственно отсталых людей, оба ребенка отличались крайне низкими умственными способностями.
Исследователи объясняли неспособность этих детей к адаптации в обществе и к изучению языка
врожденной умственной неполноценностью, но, разумеется, недостаток умственной деятельности в
равной мере можно объяснить неспособностью мозга развиваться нормально в отсутствие
необходимого поощрения со стороны окружающей среды (человеческого общества). Вряд ли на
воспитание животным всегда попадают дети, от рождения умственно неполноценные.
Одним из наиболее свежих и широко известных примеров неполноценного детства считается
случай с девочкой, откликавшейся на имя Джени (Rymer, 1993). Джени нашли в Калифорнии в 1970
году, когда ей было тринадцать с половиной лет. На протяжении этих тринадцати лет, за вычетом
первых двадцати месяцев ее жизни, Джени изо дня в день держали на горшочке в подвале дома. На ночь
ее закутывали в крепкую куртку и помещали в кроватку с проволочными стенками, закрытую сверху.
Мать Джени была полуслепой, а отец — жестоким человеком, страдающим умственным расстройством.
Общаясь с дочерью, он не разговаривал, а лаял. Когда Джени нашли, речь ее состояла из нескольких
отрицаний вроде «прекратиэто» и «ненадо». Стоять прямо она не могла. После того как девочку
обнаружили, она в течение нескольких лет проходила курс интенсивной реабилитации, тренировок и
занятий. При прохождении курса терапии Джени училась передвигаться отдельными шагами, а также
распознавать слова и разговаривать. Сначала она могла только бормотать отдельные слова, потом
перешла на фразы из двух, иногда трех слов. Однако в отличие от речи нормальных детей, фразы Джени
представляли в основном мешанину слов. Она редко согласовывала их, и только люди, хорошо
знакомые с ее поведением и потребностями, хорошо понимали эти «предложения». Помимо того, что
Джени так и не освоила грамматику, особенно синтаксис (законы, по которым слова образовывают
фразы и предложения), она не могла различать типы местоимений, а также действительный и
страдательный залог.
Единственный вывод относительно языка, который можно сделать, изучая феномен одичавших
детей, — тот, что во время основных периодов развития ребенок должен находиться в адекватной
