 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
охочий до строгого управления собой, может постепенно развивать чувство моральной
ответственности, там, где он может получить некоторое представление об институтах, функциях и
ролях, которые будут благоприятствовать его ответственному участию, - он будет добиваться приятных
достижений во владении орудиями и оружием, в умелом обращении со значимыми игрушками и в
уходе за младшими детьми.
Конечно, родительский набор является сначала детским по природе: то, что на протяжении всей
жизни человека его совесть остается частично детской, составляет самую суть человеческой трагедии.
Ибо супер-эго ребенка способно быть грубым, безжалостным и непреклонным, как можно заметить в
случаях, когда дети чрезмерно контролируют себя и сжимают свое «Я» до точки самоуничтожения;
когда они развивают сверхпослушание, более педантичное, чем то, которого хотели добиться родители;
или когда они развивают глубокие регрессии и стойкие обиды, так как сами родители, оказывается, не
живут по этой новой совести. Один из глубочайших конфликтов в человеческой жизни - ненависть к
тому из родителей, кто служил образцом и исполнителем воли супер-эго, но сам, как выяснилось,
пытается выйти сухим из воды в случае тех же прегрешений, которые ребенок больше не мог терпеть у
себя. Подозрительность и способность изворачиваться, образуя смесь с таким качеством супер-эго как
«все или ничего» (характерным для этого рупора моральной традиции), делает человека морального (в
смысле морализирующего) большой потенциальной опасностью для его собственного эго, да и для эго
всех его собратьев.
Во взрослой патологии резидуальный конфликт, порожденный чрезмерной инициативой,
выражается либо в истерическом отрицании, которое вызывает регрессию желания или аннулирование
его исполнительного органа посредством паралича, торможения или импотенции; либо в
сверхкомпенсаторной рисовке, когда испуганный индивидуум так страстно желает «увернуться», что
вместо этого «высовывается». Погружение в психосоматическую болезнь также становится теперь
обычным делом: как если бы культура вынудила человека неуемно рекламировать себя и настолько
идентифицироваться со своей собственной рекламой, что только болезнь может принести ему спасение.
И здесь мы снова должны считаться не только с индивидуальной психопатологией, но и с той
внутренней энергоустановкой гнева, которая должна быть «затоплена» на этой стадии, так же как
подавляются и сдерживаются излишне оптимистичные надежды и дикие фантазии. Результирующая
уверенность в своей правоте - часто главная награда за добропорядочность - позднее может быть
обращена против других в виде постоянного и совершенно нетерпимого поучающего надзора, так что
доминирующим стремлением человека становится запрещение, а не направление инициативы. С другой
стороны, даже у нравственного человека инициатива склонна прорывать границы самоограничения,
позволяя ему на своей или чужой территории делать другим то, что он никогда бы не сделал или не
потерпел бы по отношению к самому себе.
В виду опасных потенций долгого детства человека было бы разумно не забывать об общем
плане этапов человеческой жизни и возможностях руководства «племенем младым», пока оно еще
действительно младое. И здесь мы видим, что в соответствии с мудростью базального плана ребенок
никогда так не склонен учиться быстро и жадно, стремительно взрослеть в смысле разделения
обязанностей и дел, как на этой стадии своего развития. Он хочет и может заниматься совместными
делами, объединяться с другими детьми для придумывания и планирования таких дел, и он стремится
извлекать пользу из своих учителей и подражать идеальным прототипам. Конечно, он остается
идентифицированным с родителем своего пола, но теперь уже ищет благоприятные для себя
возможности там, где идентификация с делом, вероятно, сулит простор для инициативы без слишком
сильного детского конфликта или эдиповой вины и оказывается более реалистической, основанной на
духе равенства, постигаемого на личном опыте совместной деятельности. Во всяком случае, «эдипова»
стадия имеет результатом не только введение деспотического правления морального чувства,
ограничивающего горизонты дозволенного; она также задает направление движения к возможному и
реальному, которое позволяет мечты раннего детства связать с целями активной взрослой жизни.
Поэтому социальные институты предлагают детям этого возраста экономический этос в образе
идеальных взрослых, узнаваемых по своей особой одежде и функциям и достаточно привлекательных,
чтобы заменить собой героев книжек с картинками и волшебных сказок.
4. Трудолюбие против чувства неполноценности
Таким образом, могло показаться, что внутренне ребенок целиком подготовлен для «вступления
в жизнь», если бы не одно обстоятельство: жизнь сперва должна быть школьной жизнью, независимо от
