 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
характер, возможно было попыткой (а с точки зрения хода истории - неизбежной попыткой)
приблизиться к уровню человеческой совести, который характеризовал нашу протестантскую
революцию. Ввергнут ли нас в войну несколько фигур на евроазиатском континенте или это сделает
нервно играющий мускулами Совет министров, - мы не знаем. Однако, вполне возможно, что будущее -
с войной или без войны - за теми, кто сможет использовать психологическую энергию, освобожденную
от расточительных предрассудков древней земледельческой морали на европейском, азиатском и
африканском континентах. Научившись расщеплять атом, физика высвободила новую энергию для
мирных целей - и для войны. С помощью психоанализа мы можем изучать другой вид энергии,
высвобождаемый при «расщеплении» самой архаической части нашей совести. Когда цивилизация
вступает в индустриальную эру, такое расщепление неизбежно. Высвобождаемая при этом энергия
может обернуться как благом, так и бедой для человечества. В конечном счете, она может оказаться
более решающим фактором, чем материальное оружие.
Когда мы, американцы, с дружелюбной принудительностью Поля Баньяна (а русские сказали бы
- Василия Буслаева) заваливаем мировой рынок техническими новинками и роботами, нам нужно
научиться понимать, что тем самым мы способствуем созданию революционизированных
экономических условий. Мы должны быть в состоянии продемонстрировать беспощадным Ал¸шам, где
бы они не жили, что наши новые и сияющие товары (столь соблазнительно упакованные в обещания
свободы) не дойдут до них, пока есть еще так много успокаивающих средств (sedatives) для подчинения
их своим изношенным высшим классам и так много
снотворного (opiates) для погружения их в новое
рабское состояние загипнотизированного потребления. Они не нуждаются в том, чтобы им даровали
свободу; они хотят, чтобы им дали возможность «взять» ее, на равных. Им не нужен прогресс там, где
он подрывает их чувство инициативы. Они требуют автономии, вместе с единством, и идентичности, в
добавление к плодам индустрии. Мы должны преуспеть в убеждении всех Ал¸ш, что - по большому
счету - их протестантизм есть наш протестантизм, и наоборот.
Глава 11. Заключение: по ту сторону тревоги
Ощущая в правой руке тощую стопочку непрочитанных листов этой книги, читатель, возможно,
захочет узнать, какого рода краткое заключение могло бы воздать должное тем вопросам
безотлагательной важности, которые были проиллюстрированы в последней главе. И здесь я должен
признаться, что ни одна из идей, выраженных в моих описаниях и рассуждениях, практически не имеет
шансов быть развитой дальше в этом формальном заключении. Мне нечего предложить, кроме моей
собственной манеры смотреть на вещи. Теперь, от периферии наших иллюстраций, я должен вернуться
назад - к центру моей позиции в психоаналитической работе.
Возвращение к нашей отправной точке не есть какая-то увертка. Не нужно забывать, что до
самого последнего времени наши клинические прозрения, касающиеся взаимоотношений детства и
общества, почти или совсем не получали естественного развития в социологических и исторических
науках. Коль скоро мы проясняем эти вопросы в той мере, в какой нам позволяют наши методы, то
нужно соблюдать осторожность, предлагая практическое приложение наших находок. Прошло то
время, когда можно было быть столь же наивными в истории, насколько историки, во всей прежней
истории, были наивны в психологии.
Для согласования исторической и психологической методологий нам прежде всего нужно
научиться сообща иметь дело с тем обстоятельством, что различные психологии и психологи
подвластны историческим законам, а историки и исторические летописи - законам психологии. Зная по
клинической работе, что человек склонен развивать амнезию в отношении своих наиболее
информативных переживаний детства, мы вынуждены также признать наличие универсальной «зоны
молчания» у творцов и интерпретаторов истории: они игнорируют важную по своим последствиям
функцию детства в общественном устройстве. Историки и философы признают «женское начало» в
устройстве мира, но оставляют без внимания тот факт, что всех людей родили и выкормили женщины.
Эти специалисты ведут дебаты по поводу принципов формального образования, но не обращают
внимания на судьбоносную зарю индивидуального сознания. Они настойчиво утверждают мираж
прогресса, обещающий, что человеческая (читай: мужская) логика приведет к благоразумию, порядку и
миру, тогда как каждый шаг к этому миражу приносит с собой новое выравнивание враждебных сил,
ведущее к войне - и к худшему. Морализирующий и рационализирующий человек продолжает
идентифицироваться с собственными абстракциями, но отказывается поразмышлять над тем, как он
