 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
перспективой того, что еще придет. Если ее преждевременное проявление специально не провоцируется
особыми фрустрациями или особыми обычаями (такими, как сексуальные игры в группах), детская
генитальность, вероятно, оборачивается всего лишь серией пленительных переживаний, которые
достаточно пугающи и бессмысленны, чтобы подавляться в течение стадии, названной Фрейдом
периодом «латентности», то есть длительной отсрочки физического полового созревания.
На этой стадии сексуальная ориентация мальчика является фаллической. Хотя эрекции,
бесспорно, случаются и раньше (либо рефлекторно, либо как явно сексуальные реакции на вещи и
людей, которые заставляют ребенка испытывать сильные чувства), теперь развивается направленный
интерес к гениталиям обоих полов, вместе со смутным, ненаправленным побуждением к совершению
половых актов. Наблюдения за жизнью «примитивных» народов обнаруживают сцены половых
сношений между трех-четырехлетними детьми - сцены, судя по сопутствующему хохоту, прежде всего
игровой имитации. Такие откровенные и шутливые действия, вероятно, помогают ослабить напряжение
потенциально опасного развития: концентрацию ранних сексуальных импульсов исключительно на
родителях, особенно там, где существует полный запрет на сообщение подобного желания. Ибо
возросшему локомоторному мастерству ребенка и его чувству гордости, вызванному тем, что он теперь
большой и почти такой же умелый, как Отец и Мать, наносится жесточайший удар очевидным фактом:
в половой сфере он значительно уступает родителям. И более того: даже в отдаленном будущем ему
никогда не занять место этого отца в сексуальных отношениях с этой матерью (или место этой матери в
сексуальных отношениях с этим отцом). Самые глубокие следствия такого прозрения и составляют,
если воспользоваться термином Фрейда, эдипов комплекс.
Конечно, этот термин запутал дело, поскольку уравнивает то, что можно предполагать в детстве,
с тем, что можно вывести из истории царя Эдипа. Иначе говоря, он устанавливает сходство между
двумя неопределенностями. Сама же идея заключается в том, что Эдип, по незнанию убивший отца и
женившийся на матери, стал мифологическим героем и вызывает сильное сострадание и ужас у
театральных зрителей потому, что занять место отца и обладать матерью - всем присущее, но запретное
желание.
В повседневной работе психоанализ подтверждает тот простой вывод, что мальчики адресуют
свою первую половую любовь взрослым материнским фигурам, которые иным способом утешали их
тела, и что мальчики обнаруживают первое сексуальное соперничество с теми, кто оказывается
половым собственником этих материнских фигур. Другой вывод (к которому когда-то пришел Дидро):
если бы маленький мальчик обладал возможностями мужчины, он бы силой взял мать и убил отца, -
свидетельствует об интуиции и, все-таки, нелогичен. Если бы мальчик обладал такими возможностями,
то не был бы ребенком и не испытывал бы нужды оставаться с родителями, а значит, мог бы
предпочесть иные сексуальные объекты. Фактически, инфантильная генитальность находится под
арестом защитников детства и его идеалов и, отсюда, испытывает серьезные осложнения.
Интрузивный модус,
господствующий в большей части поведения на этой стадии, служит
характерным признаком целого ряда конфигурационно «подобных» активностей и фантазий. Все они
включают интрузию (вторжение) в другие тела посредством физической атаки: вторжение в уши и умы
других людей с помощью агрессивного, напористого говорения; вторжение в пространство посредством
энергичной локомоции; вторжение в неизвестное благодаря неуемному любопытству. В общем,
достаточно очевидно, что детям на этой стадии половые акты взрослых видятся опасными актами
взаимной агрессии. Даже в тех случаях, когда идет групповая сексуальная игра, ребенок, по-видимому,
интерпретирует половые акты старших членов семьи как интрузивные со стороны мужчины и как
инкорпоративные, в паучьей манере, со стороны женщины; и это чаще случается тогда, когда взрослую
половую жизнь окружает темнота, когда сопровождающие ее звуки истолковываются как выражение
боли, когда дети тайком наблюдают менструальную кровь и когда они ощущают неприязнь и
раздражение у недостаточно удовлетворенных родителей.
Девочки приобретают на этой стадии важный опыт в том смысле, что должны понять
непреложность следующего факта: хотя их локомоторная, умственная и социальная интрузивность
равным образом увеличивается и столь же адекватна, как интрузивность мальчиков, у них нет одной
штуки: пениса. Тогда как мальчики имеют этот видимый, способный напрягаться и понятный орган, у
девочек клитор не в состоянии поддерживать мечты о сексуальном равенстве. И груди, как сопоставимо
заметный признак их будущего, у них пока еще не развиты, а материнские инстинкты переводятся в
игровую фантазию или уход за малышами. Там, где нужды хозяйственной жизни и мудрость ее
социального устройства делают женскую роль, ее особые полномочия и вознаграждения понятными,
конечно, все это легче интегрируется - и создается женская сплоченность. В противном случае девочка
