 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Введение
Переходя от детей и больных к индейцам, мы следуем традиционным курсом современного
исследования, ведущего поиск упрощенного проявления законов, по которым живет человек, в
периферических относительно нашего сложного взрослого мира областях. Изучение стереотипии
психического расстройства - одна из таких областей. Как говорил Фрейд, кристаллы обнаруживают
свою невидимую структуру там и тогда, где и когда их разламывают. В области детства мы стремимся
найти регулярности, изучая шаг за шагом, как из ничего развивается нечто или, по крайней мере, что-то
более дифференцированное из чего-то более простого. Наконец, мы обращаемся к культурной
примитивности в видимом младенчестве человечества, где люди кажутся - нам по крайней мере - то
наивными, как дети, то ненормальными, как душевнобольные. Сравнительные исследования в трех
областях продемонстрировали множество поразительных аналогий. Однако стремление пойти дальше и
развить кажущийся параллелизм между совокупными человеческими обстоятельствами жизни дикаря и
подобными обстоятельствами жизни ребенка или одержимого симптомом взрослого оказалось
ошибочным. Теперь нам известно, что так называемые «примитивные» народы обладают своей
собственной взрослой нормальностью, страдают своими собственными видами неврозов и психозов и,
самое важное, имеют свои собственные разновидности детства.
Вплоть до последних десятилетий воспитание ребенка оставалось необитаемой
антропологической территорией. Даже годами живущим среди туземных племен антропологам не
удавалось увидеть, как эти племена воспитывали детей каким-то систематическим образом. Скорее,
специалисты, вместе с широкой публикой, молчаливо допускали, что дикарям вовсе неизвестно
воспитание детей и они
растут «подобно детенышам животных» - представление, вызывающее у
перегруженных обучением и воспитанием членов нашей культуры либо раздраженное презрение, либо
романтический восторг.
Открытие «примитивных» систем детского воспитания ясно показывает, что примитивные
сообщества не относятся ни к младенческим стадиям человечества, ни к вызванным задержкой
отклонениям от олицетворяемых нами гордых прогрессивных норм. Они являют собой совершенную
форму зрелой человеческой жизни, гомогенность и простая цельность которой вполне могли бы вызвать
у нас в ряде случаев чувство доброй зависти. Давайте заново откроем для себя характерные
особенности некоторых из этих форм жизни, изучая образцы, добытые в ходе наблюдений за жизнью
американских индейцев.
Люди, собирательно называемые американскими индейцами, составляют сегодня весьма
разнородное национальное меньшинство Америки. Как устойчивые сообщества индейские племена
приходится признать вымершими. Правда, следы их неподвластных времени культур можно
обнаружить и в древних реликтах на вершинах столовых гор, всего в нескольких милях от автобусных
дорог, и в немногих величественных, но культурно мумифицированных личностях. Однако там, где
древние индейские обычаи терпеливо поддерживаются правительственными агентствами или
развиваются коммерцией ради туристского бизнеса, эти обычаи больше не составляют часть
независимого общественного существования.
В таком случае можно спросить, почему я предпочитаю использовать племена американских
индейцев в качестве иллюстрации к тому, что мне нужно рассказать, и не пользуюсь материалом,
собранным другим исследователем в районах, которые до сих пор остаются первобытными? Мой ответ:
потому что эта книга рассматривает не только факты, но и клинический опыт разыскания этих фактов; и
за два моих самых поучительных опыта в этой области я обязан антропологам, предложившим мне
пойти с ними и понаблюдать их любимые племена среди американских индейцев. Скаддер Микил
познакомил меня с полевыми исследованиями, взяв с собой в резервацию индейцев сиу в Южной
Дакоте, а Альфред Кр¸бер позже помог мне сделать образ сиу (которых слишком вольно считали
«самым» индейским племенем) здраво компаративным. Он взял меня с собой к индейцам племени
юрок, живущим на побережье Тихого океана и занимающимся ловлей рыбы и сбором желудей.
Эта обращенность к антропологии оказалась стОящей по ряду причин. Мои проводники
предоставили в мое распоряжение свои личные записи и другие материалы еще до наших совместных
поездок. Племена, о которых идет речь, были их первой и последней любовью в полевой работе; и эти
два человека могли в личном общении спонтанно передать мне больше того, что они успели
подготовить к публикации во время своих первых исследований.
[A. L. Kroeber, «The Yurok», in
Handbook of the Indians of California, Bureau of American Ethnology, Bulletin 78, 1925; H. S. Mekeel, A
Modern American Community in the Light of Its Past. Dissertation for the degree of Doctor of Philosophy, Hale
