 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
сухих местах. С другой стороны, индейцам трудно увидеть гигиеническое превосходство уборной во
дворе, которая хотя и более благопристойна, по общему признанию, однако препятствует солнцу и
ветру, но не мухам, достигать отходов тела.
Белые и индейские женщины обычно отмечают, что не слышали «ни жалоб, ни стонов» от
индеанок старшего поколения во время родов. Ходят предания об индейских женщинах, вынужденных
сразу после родов несколько часов нагонять своих родственников, оставивших их одних рожать прямо в
прерии. По-видимому, прежняя бродячая жизнь, заставлявшая приспосабливаться к сезонным
изменениям и внезапным перемещениям бизонов и врагов, часто (или почти) не оставляла времени для
послеродового ухода за женщиной и восстановления ее сил. Индейские женщины старшего поколения
видят в изменениях обычаев деторождения у индеанок младшего поколения, вызываемых гигиеной и
родильными домами, не только угрозу традициям стойкости, но и несправедливость по отношению к
ребенку, которого в результате таких перемен приучают плакать «подобно белому младенцу».
Б. Получение и взятие
Что касается представляемого здесь перечня фактов, имеющих значение в принадлежащей сиу
системе детского воспитания, то каждый отдельный факт обязан своим значением, в основном,
желанию женщин сообщить нечто дорогое их традиционному этносу, а иногда, увы, и нашему желанию
услышать подтверждение своих драгоценных теоретических ожиданий. В таком случае, подобный
перечень просто не может быть исчерпывающим и окончательным. Однако, на наш взгляд, мы
обнаружили удивительную конвергенцию тех разумных объяснений, которые индейцы дают своим
древним методам воспитания, и той психоаналитической аргументации, благодаря которой и мы сочли
бы те же самые факты релевантными.
Обычно считалось, что молозиво (первое водянистое выделение молочных желез) ядовито для
новорожденного, поэтому и грудь ему не давали до тех пор, пока не появлялась надежная струя
настоящего молока. Индейские женщины утверждали, что несправедливо позволять малышу
самостоятельно выполнять эту первую работу только ради того, чтобы оказаться вознагражденным
жидкой, водянистой
субстанцией. Скрытый смысл этих слов очевиден: как бы он мог доверять миру,
который встретил его подобным образом? Взамен, в качестве радушного приема со стороны всей
общины, первую еду новорожденному готовили родственники и друзья родителей. Они собирали
лучшие ягоды и травы, какие только есть в прерии, и выжатый из них сок наливали в бизоний пузырь,
приспособленный под детский рожок, напоминающий по форме материнскую грудь. Женщина, по
общему мнению бывшая «хорошей женщиной», пальцем стимулировала рот новорожденного, а затем
кормила его этим соком. Тем временем, пожилые женщины, которые в своих снах получили приказ
выполнять такие функции, отсасывали водянистое молоко из груди роженицы, а саму грудь
стимулировали продуктивно работать.
Как только индейский ребенок начинал пользоваться и наслаждаться материнским молоком, ему
давали грудь всякий раз, когда он хныкал (днем ли, ночью ли), и к тому же позволяли свободно играть с
грудью. Подразумевалось, что малыш не должен реветь в состоянии беспомощной фрустрации, хотя
позднее крик в разъяренном состоянии мог «сделать его сильным». По общему признанию, индейские
матери возвращаются к своим старинным «балующим» обычаям в тех случаях, когда могут быть
уверены, что к ним не будут приставать белые медики.
При старых порядках выкармливание ребенка считалось настолько важным, что даже
сексуальным привилегиям его отца не позволялось, по крайней мере в принципе, нарушать
либидинальное сосредоточение матери на кормлении. Говорилось, что понос у малютки - следствие
водянистого молока матери, разжижение которого вызвано половым сношением с отцом ребенка. Мужа
настойчиво убеждали держаться от жены подальше в течение всего периода выкармливания ребенка,
продолжавшегося, как утверждали, от трех до пяти лет.
По словам индейцев, старшего сына выкармливали дольше всех, тогда как средний период
выкармливания ребенка составлял три года. В наше время он намного короче, хотя случаи
пролонгированного вскармливания имеют место к вящему ужасу тех, кто по должности призван
поощрять здоровье и нравственность. Один учитель рассказывал нам, что совсем недавно мать-
индеанка приходила в школу, чтобы на большой перемене покормить грудью восьмилетнего сына,
который был простужен. И она кормила его с тем же наполненным беспокойства энтузиазмом, с каким
мы пичкаем наших сопящих детей витаминами.
У прежних сиу вообще не происходило систематического отлучения младенца от груди.
