 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
вольности, а их пример оказывается заразительным и для крупной буржуазии; ни
монастыри, ни семейный очаг не могут сдержать женщину. И снова для большинства из
них свобода по-прежнему остается негативной и абстрактной — они ограничиваются
поиском удовольствий. Однако наиболее умные и честолюбивые создают себе
возможности для деятельности. Салонная жизнь переживает новый подъем: достаточно
хорошо известно, какую роль сыграли г-жа Жоффрен, г-жа дю Деффан, м-ль де Лепинас,
г-жа д'Эпине, г-жа Тансэн; женщины — покровительницы и вдохновительницы — это
излюбленная аудитория писателя; и сами они занимаются литера-
142
турой, философией, науками: у них, как, скажем, у г-жи де Шатле, есть свои физические
кабинеты, свои химические лаборатории, они ставят опыты, производят вскрытие; они
активнее, чем когда-либо, вмешиваются в политическую жизнь: г-жа де При, г-жа де
Майи, г-жа де Шатонеф, г-жа де Помпадур, г-жа дю Барри по очереди управляют
Людовиком XV; вряд ли найдется министр, у которого не было бы своей тайной
советчицы; Монтескье даже считает, что во Франции всем заправляют женщины; они
составляют, говорит он, «новое государство в государстве»; а Колле пишет незадолго до
1789 года: «Женщины до такой степени взяли верх над французами, до такой степени
подчинили их себе, что мужчины теперь думают и чувствуют только под их
руководством». Помимо женщин из общества широкой известностью пользуются
некоторые актрисы и женщины легкого поведения, как, например, Софи Арни, Жюли
Тальма, Андриенна Лекуврер.
Итак, на протяжении всего старого режима область культуры была наиболее доступна
женщинам, стремившимся к самоутверждению. Однако ни одна из них не достигла высот
Данте или Шекспира. Это объясняется общей посредственностью их положения. Культура
всегда была достоянием лишь женской элиты, а не массы; но ведь гении мужского пола
зачастую выходили именно из масс; да и представительницы привилегированных классов
были окружены препятствиями, преграждавшими им путь к высшим достижениям. Ничто
не стесняло полета какой-нибудь святой Терезы или Екатерины Великой, но тысяча
обстоятельств сходились на пути женщин-писательниц. В своей небольшой книге «Чья-то
комната» Вирджиния Вульф сочиняет забавную историю о судьбе предполагаемой сестры
Шекспира; пока он в колледже понемногу изучал латынь, грамматику и логику, она
сидела дома в полном невежестве; когда он браконьерствовал, бегал по полям и лесам,
спал с женщинами, живущими по соседству, она штопала всякое тряпье под зорким оком
родителей; а если бы она, подобно брату, смело отправилась искать счастья в Лондон, то
ей бы не удалось стать актрисой, свободно зарабатывающей на жизнь: или ее
препроводили бы обратно в семью, где насильно выдали бы замуж; или, соблазненная,
брошенная, обесчещенная, она покончила бы с собой от отчаяния. А еще можно
представить себе, что она стала бы веселой проституткой, наподобие какой-нибудь Молль
Фландерс, какой ее вывел Даниель Дефо, — но в любом случае она не возглавила бы
войско и не стала бы писать драмы. В Англии, замечает В. Вульф, к женщинам-
писательницам всегда относились враждебно. Доктор Джонсон сравнивал их с «собакой,
ходящей на задних лапах, — получается не очень хорошо, но вызывает удивление».
Художники больше чем кто-либо озабочены мнением о себе других людей; женщины
сильно от него зависят — и можно понять, какая сила необходима женщине-художнику
просто для того, чтобы дерзнуть выйти за установленные рамки; часто в этой борьбе они
расходуют все свои силы. В конце
