 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
предположений относительно природы человека (Skinner, 1974). Вольпе (см. главу 6) вообще не
занимается философскими вопросами. Философия заложена в отдельных утверждениях бихевиористов,
например:
«Дайте мне дюжину здоровых младенцев и обеспечьте мне условия для их воспитания; я
гарантирую, что каждый из них станет любым специалистом по моему выбору, врачом, юристом,
коммерсантом и, увы, даже нищим и вором, независимо от своих талантов, склонностей, способностей,
рода занятий и расовой принадлежности предков» (Watson, 1930, р. 104).
Много лет спустя Скиннер (Skinner, 1948) сформулировал эту идею более четко: «Дайте мне
спецификацию, и я дам вам человека!» (р. 343).
Эти различные представления о людях ведут к различиям в психотерапевтической практике.
Первое, гуманистическое, связано с практикой, которую характеризует термин фасилитация,
т. е.
освобождение человека для реализации своих потенциальных возможностей. Вот как сформулировал
это Роджерс (Rogers, 1961).
«Мы установили с помощью внешнего контроля условия, которые, по нашим расчетам, приведут
к внутреннему контролю индивида и достижению внутренне избранных целей. Мы выявили условия,
являющиеся предпосылками различных классов поведения — самоуправления, чувствительности к
внутренним и внешним реальностям, гибкой адаптивности — которые по своей природе
непредсказуемы в своей специфичности. Выявленные нами условия предсказывают поведение, по
сути своей «свободное»... Условия, которые мы собираемся создать, служат предпосылками таких
поведенческих следствий, чтобы клиент стал более самоуправляемым, менее ригидным, более
открытым своим чувствам, лучше организованным и интегрированным, более похожим на избранный
для себя идеал» (pp. 397-398).
Локус контроля находится у клиента. Психотерапевт фасилитирует терапевтический процесс
через эмпатическое понимание, искренность и принятие клиента.
Для второй точки зрения, представленной преимущественно поведенческими терапевтами,
однако включающей и когнитивных психотерапевтов, характерна практика психотерапии с
фокусированием на более конкретных (и ограниченных) целях — изменении конкретных видов
поведения. Такая терапия более активна, психотерапевт выступает в роли эксперта, контролируя и
направляя клиента к специфическим целям. Лондон (London, 1964) назвал такую терапию «терапией
действия»: «Психотерапевт оказывает гораздо большее влияние на ход сессий и, вероятно, на жизнь
пациента за рамками сессий» и «Психотерапевт несет гораздо большую ответственность за результат
лечения, а также за все изменения, происходящие с пациентом» (р. 78).
Эти два подхода иногда разделяют терминами фасилитаторы и манипуляторы (Patterson, 1958,
1959). Марго Адлер (внучка Альфреда Адлера) в сообщении о конференции в Фениксе по радио PBS
сказала, что в настоящее время существует две разновидности психотерапевтов: манипуляторы и
«помощники» (enablers). Термин манипуляция отвергается из-за связанного с ним уничижительного
смысла, хотя словарное значение в данном случае вполне подходит: «Управлять с помощью интеллекта.
Контролировать действия посредством управления» (Webster, 1941, р. 609). Возможно, термины
директивный и недирективный,
которые ранее употреблялись в психотерапии, окажутся более
уместными.
Не вызывает сомнения, что до тех пор, пока мы не придем к соглашению о природе людей,
невозможно никакое соглашение о философии и теории психотерапии. А пока не будет достигнуто
соглашение о философии и теории, не удастся достичь единого мнения о практике психотерапии
(Patterson, 1989a).
Парадигма специфических вмешательств
Вторым источником разногласий служат усилия подобрать лечение к специфическим проблемам
или диагнозам. Наиболее часто эта парадигма приводится в изложении Пола (Paul, 1969): «Какое
лечение, в чьем исполнении наиболее эффективно для данного человека с данными специфическими
проблемами и при данных обстоятельствах?» (р. 44; cf. Paul, 1967). Сходным образом выразил эту мысль
Крумбольц (Krumboltz, 1966): «Нам требуется знать, когда и какие процедуры и техники использовать и
