 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
терапию через неделю. Я был третьим. Пациентка считала, что обречена на неудачу в психоанализе, и
пришла ко мне с выраженным чувством собственной неполноценности. Она не понимала, что
помешало ее работе с другими психоаналитиками. Я предложил ей рассказать мне подробнее о своей
жизни, что заняло несколько часов. Затем я спросил ее: «Помните, во время работы с доктором X
(первым аналитиком) у вас было поразившее вас сновидение, смысл которого вы в то время не
разгадали?» Пациентка припомнила, что на второй неделе психоанализа увидела впечатляющий сон,
значение которого смогла понять гораздо позднее, в свете последующих событий. Во сне ей предстояло
пересечь границу. Она прибыла на пограничную станцию; была ночь, предстояло выяснить, в каком
месте можно пересечь границу, однако найти путь не удалось, и она заблудилась в темноте. Тьма
представляла сферу бессознательного, то есть бессознательную идентичность пациентки с
психоаналитиком, который, как и она, был в неведении, где искать выход из бессознательного
состояния — вот что скрывалось за пересечением границы. Как оказалось, этот психоаналитик спустя
несколько лет оставил психотерапию из-за многочисленных неудач и личных неприятностей.
В самом начале следующего курса вмешательства сон о пересечении границы повторился
несколько в иной форме. Пациентка прибыла на пограничную станцию. Ей предстояло найти путь;
несмотря на темноту, она заметила в отдалении слабый огонек, который указывал, куда идти. Чтобы
добраться до места, необходимо было пересечь поросшую лесом местность в кромешной темноте.
Пациентка набралась смелости и отправилась в путь. Но как только она вступила в лес, в нее кто-то
вцепился; это была женщина-психоаналитик. Пациентка проснулась в страхе. Эта женщина-
психоаналитик также впоследствии оставила работу практически по тем же причинам, что и первый
доктор.
Я задал пациентке вопрос: «Видели ли вы подобные сны с тех пор, как работаете со мной?» Она
смущенно улыбнулась и пересказала такой сон: Я находилась на пограничной станции. Таможенник
проверял одного за другим пассажиров. У меня была с собой только небольшая сумочка, поэтому, когда
подошла моя очередь, я уверенно заявила, что мне нечего декларировать. Однако офицер, указав на
сумочку, спросил: «А что у вас здесь?» К моему изумлению, он вытащил из сумочки большой матрас,
потом еще один. Пациентка проснулась в страхе.
Я заметил: «Вы хотели скрыть свое явно буржуазное желание выйти замуж и почувствовали, что
вас на этом поймали». Хотя пациентка не могла оспорить логичности такой интерпретации, она стала
яростно сопротивляться, отрицая всякую возможность этого. За этим сопротивлением, как оказалось,
скрывались умопомрачительные эротические фантазии, превосходящие все, с чем мне приходилось
встречаться до этого. Голова у меня пошла кругом, я стал думать о нимфомании, причудливых
извращениях, порочных бессмысленно повторяющихся эротических фантазиях, о латентной
шизофрении, во всяком случае, все это имело некоторую общность с состоянием пациентки. Я стал
поглядывать на пациентку с подозрением, нашел ее несимпатичной и начал досадовать на себя за такое
поведение, поскольку знал, что при таких отношениях нельзя рассчитывать на успех. Спустя примерно
четыре недели появились явные симптомы застоя. Ее сновидения стали отрывочными, скучными,
унылыми и невразумительными. Ни у меня, ни у пациентки не было идей, что делать дальше. Работа
стала утомительной, скучной и бесплодной. Я ощущал, что мы словно увязли в тесте. Мои мысли
возвращались к этому случаю даже в минуты отдыха; он представлялся мне неинтересным, не
заслуживающим внимания. Наконец я потерял терпение, поскольку считал, что пациентка не прилагает
достаточных усилий. «Наверное, все дело в личных реакциях», — подумал я. В следующую ночь мне
приснился сон: я шел по проселочной дороге вдоль обрывистых склонов. На горе стоял замок с высокой
башней. На самой вершине башни стояла женщина, ее волосы отливали золотом в лучах заходящего
солнца. Чтобы лучше ее рассмотреть, мне пришлось запрокинуть голову. Я проснулся от боли в шее. К
моему удивлению, это была моя пациентка.
Это сновидение вызвало у меня беспокойство, первое, что пришло мне на ум, была стихотворная
строка из Шенкенбаха:
Она сидит высоко над нами,
Ни одну молитву она не отвергнет.
