 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Это не просто слова, являющиеся достоянием одних лишь учебников по психологии, а часть
нашей жизни. Позвольте мне поделиться одной историей из личного опыта, которая имеет отношение
прежде всего к первым двум из названных выше принципов. Чем старше я становлюсь, тем более и
более мне кажется, что и к остальным тоже.
Я вырос в гетто Южного Бронкса и был бедным, болезненным мальчиком. Мне каким-то образом
удалось научиться нескольким тактическим и стратегическим приемам выживания, которые обычно
называют «маленькими уличными хитростями». Поначалу я использовал их для защиты от кулаков более
сильных взрослых парней, правильно применяя тактику втирания в доверие и прибегая к нефизическим
источникам влияния. Потом та же тактика сработала, принеся мне популярность у одноклассниц, что, в
свою очередь, повысило мой статус и среди признанных заводил, не столь острых на язык. К моменту
перехода в среднюю школу я был уже президентом класса и капитаном самых разнообразных команд, ко
мне часто обращались за советом, воспринимая как лидера. Однако дальше случилось нечто странное. В
1948 г. моя семья переехала в Северный Голливуд, штат Калифорния, где я продолжил учебу в средней
школе. После первоначального периода восторга от этого западного рая моя жизнь превратилась в
сущий кошмар. Мне так и не удалось ни с кем подружиться в течение целого года. Никто даже не хотел
сидеть рядом со мной в школьной столовой! Я был полностью деморализован, сбит с толку и, конечно
же, чувствовал себя очень одиноким. Вскоре после этого у меня начала развиваться астма. Причем
болезнь прогрессировала столь стремительно, что наша семья восприняла эту ситуацию как оправдание
необходимости переехать куда-нибудь подальше от нездоровых пальм и нездоровой социальной
атмосферы. Мы с радостью вернулись к пусть довольно грязной, но куда более понятной реальности
Бронкса. Самое удивительное, что всего спустя шесть месяцев после переезда я был назван самым
популярным мальчиком в старших классах — этакий Джеймс Монро средней школы!
Я рассказал об этом двойном превращении своему другу Стэнли Милграму, и мы вместе решили,
что причина вовсе не во мне, просто изменилась ситуация. В одном случае сверстники оценивали меня
как чужака, «итальяшку из Нью-Йорка», в другом — как своего в доску парня и хорошего друга. Нас
заинтересовал вопрос: насколько сильно может измениться человек при такой резкой смене ситуации и
что же в нем остается неизменным? «Так чему же мы больше доверяем, оценивая других: своим
собственным глазам или чужим языкам?» — написал Стэнли в новогодней книге эпиграмм старших
классов и скрасил урон, который потерпело мое эго в результате калифорнийского поражения, таким вот
«литературным шедевром»: «Наш длиннющий, тощий Фил всех девчонок покорил». Итак, «маленькие
уличные хитрости» все еще срабатывали — по крайней мере, в некоторых ситуациях и с некоторыми
людьми. Вот почему, когда нас впоследствии спрашивали, что собой представляет тот или иной
человек, мы всегда уверенно провозглашали: «Все зависит от ситуации».
Стэнли продолжил изучение конформизма под руководством Соломона Эша (Solomon Ash),
виднейшего представителя ранней социальной психологии. В Йельском университете, где мы некоторое
время обучались на одном факультете, Милграм провел серию исследований, ставших теперь
классическими; они были посвящены изучению подчинения авторитету. Эти экспериментальные
исследования ныне принадлежат к числу самых цитируемых в нашей области, поскольку Милграму
удалось наглядно показать, как под воздействием ситуации даже самые лучшие из людей совершают
весьма неприглядные поступки. Сфера моих интересов отстояла недалеко: я изучал, в какой степени
анонимность может понизить порог сдерживания антисоциального поведения, а также каким образом
нормальный, здоровый человек приходит в тюремных условиях к ненормальному, патологическому
поведению.
Примеры иррационального поведения, скажете вы? Предвзятое отношение сверстников ко мне
основывалось на избитом стереотипе «мафиозности» — из-за моей этнической принадлежности и
района, где я вырос, — во всех других отношениях они были вполне нормальными и интеллигентными
белыми детьми. Именно влияние группы не позволяет отдельным людям пробиться сквозь барьеры,
возведенные пустым предрассудком и групповыми нормами, даже если собственный опыт не дает
никаких оснований для недружелюбности. Учась в Бруклинском колледже, я изучал предрассудки белых
студентов, якобы либерально настроенных по отношению к чернокожим, проявляющиеся в том, как они
рассаживались в кафе, а также обоюдные предрассудки негров и пуэрториканцев, живших поблизости
от меня. Впоследствии, став президентом Братства белых христиан, я приложил немало усилий для
