 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
го тяготения несовместим с фактом «падения» физического тела вверх. Но
вероятностное суждение теории имеет дело уже не с единичным событием, а
с объективной возможностью события. Предположим, что закон гравитации
формулируется в вероятностных терминах и тогда никакое единичное
событие не опровергает теорию. Иное дело, что много событий, не
объясняемых теорией, делают ее сомнительной. Суждения теории получают
здесь иное обоснование. В 1935г. Р. Фишер предложил стандартный проект
опровержения гипотезы о случайном сочетании событий, которую он назвал
«нулевой гипотезой».
Одной и той же совокупности подтверждаемых гипотез может быть
поставлено в соответствие сколь угодно много теорий. Простонапросто один
и тот же факт может быть объяснен по-разному с равной степенью
логической убедительности. Через некоторое количество точек можно
провести бесконечное количество разных кривых. При проверке
статистических гипотез мы можем с определенным риском ошибиться
отвергнуть предположение о случайном распределении. Но если гипотеза не
отвергается, это не означает, что полученное распределение подтверждает
теоретическое объяснение событий. Существует бесконечное число иных
объяснений, согласующихся с наблюдениями. Принцип многообразия
теорий означает неизбежность вечного перехода от одной теории к другой.
Здесь нет никаких логических ограничений, существуют только границы
человеческого воображения.
Вера во всесилие научного социологического знания существенно
подрывается тем обстоятельством, что одни и те же факты могут быть
успешно объяснены двумя и более теориями. Теории не выводятся из
фактов, а согласуются с ними. Отсюда вытекает, что исследователь не берет
теории из жизни, даже если он считает себя реалистом, а организует
материю фактов таким образом, чтобы она обнаружила запрятанную в ней
идею. Так, гончар исполняет свое ремесло — формообразование кувшина.
На этом скользком пути методолога подстерегают бесчисленные
уклоны. Самый опасный из них — уклон релятивизма. Это иллюзия, будто
формообразователь может лепить из кажущейся пассивной материи, что
угодно и как угодно. Сопутствующая релятивистской иллюзии гордыня и
произвол часто оправдываются ссылкой на свободу творчества и плюрализм.
Самые последовательные сторонники релятивизма прямо говорят об
«эпистемологическом анархизме» (П. Фейерабенд). На самом деле факты
очень упрямы. Они обладают своим собственным стремлением к форме
(Аристотель назвал заложенное в материи ожидание мощным словом
«дйнбмйу» — сила) и подчиняются лишь тому, кто знает их и готов
отказаться от плюрализма во имя послушания правилам материала. В
противном случае
118
