 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Подчеркнем, что речь идет именно об отсроченном и сохраняющемся
побуждении, а не о когнитивном припоминания принятого намерения. Последнее
имеет место в случае, когда человек, например, с удивлением вспоминает свое
вчерашнее намерение с кем-то решительно объясниться, понимая, что был
разгорячен и что ни к чему такое объяснение не приведет; если же
решительность сохраняется при каждой мьгсли о предстоящем разговоре, если
эти мысли возникают очень часто и без видимого повода, то это означает наличие
напряженной и ищущей разрядки квазипотребностн, необъяснимой, очевидно,
припоминанием принятого намерения. Однако в реализации собственно волевых
намерений такое припоминание может использоваться для создания допол-
нительного побуждения к недостаточно привлекательной цели; человек в таких
случаях убеждает себя: «Раз решил—придется сделать», тем переключая на цель
желание быть хозяином своего слова, относящееся к «эго» мотивации.
Проблема «дальних» намерений. Данные о динамике ситуативных намерений и
рассмотренные выше представления об онтогенетических мотив ационных
«сдвигах» могут быть сближены и даже объединены постановкой вопроса о
пределах сохранения намерений во времени. В школе К. Левина
экспериментально изучались преимущественно намерения ближней
перспективы, ограниченные пределами создаваемых ситуаций. Однако. согласно
концепции этого автора в «жизненном пространстве» представлены не только
ближайшие, но и самые отдаленные моменты представляемого будущего,
составляющие единую «временную перспективу» (Анцыферова, 1960; Зейгарник,
1981). Правда, К. Левин был склонен к феноменологическому описанию этой
перспективы, при котором .прошлое и будущее выступают «как части
психологического поля в данный момент»: «Важно осознать, что психологи-
ческо.е прошлое и психологическое будущее являются одновременными частями
психологического пол". существующего в данное время t. ...Согласно теории поля,
поведение любого типа зависит от всего поля данного момента, включая
временную перспективу, но нс зависит от какого-либо прошлого или будуше-
166
го поля с его временной перспективой» (1980. С. 139). Такое понимание
временной перспективы вполне правомерно. Нельзя не согласиться с тем, что
любое событие прошлого и будущего способно влиять на поведение, только
являясь в какой-то форме пред ставленным в образе настоящего. Однако, это
пони мание не исчерпывает всей проблемы: при более от страненном взгляде,
сопоставляющем прошлое поле с полем прошлого в данный момент, нельзя не
ви деть сохраняющиеся связи, которые, собственно, и обеспечивают
представленность прошлого в настоя щем. В стремлении не выходить за пределы
феноме нологического поля в «не психологическую» пробле му фиксации и
сохранения следов, К. Левин с этим затруднением боролся топологическим
растяжением «ситуативных единиц». Однако более простым, по- видимому,
является решение, которое наряду с из менчивой феноменологической
временной перспекти вой «в данный момент» выделяет более устойчивую
жизненную перспективу как параметр «образа ми ра», сохраняющую планы и
ожидания человека и тогда, когда он о них не вспоминает, т. е. субъектив но
