 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
В изображении и описании крупных форм тоже существует эта задача и существуют, кстати
сказать, свои возможности «компенсировать» крупномасштабные схемы общественного
процесса.
Важным условием такой компенсации является понимание своеобразия устойчивости
социальных форм, запечатленных на картинах, отображающих человеческую реальность.
Устойчивость их — по преимуществу устойчивость функционирования, воспроизводства,
движения разных человеческих деятельностей и их связей. Иными словами, схемы
устойчивых форм — это схемы форм, процессов форм, отвлеченных от порождающих и
воспроизводящих их субъектов, но не могущих без этих субъектов существовать.
В данном пункте возникает вопрос об относительной замкнутости и открытости
(размыкания) контура воспроизводящихся социальных форм. Само их воспроизводство
предполагает возобновление движения человеческих деятельностей. При крупноформатном
изображении общества этот вопрос как будто не возникает, ибо в нем экономика,
государство, культура действуют «сами собой» и вроде бы не нуждаются в постоянном
воспроизводстве. Однако стоит отойти от такого квазинатуралистического представления об
этих общественных подсистемах (а это становится возможным, как только возникает задача
изменения их основных функций и структур), и сразу же выявление других форм
деятельности людей, противостоящих или поддерживающих эти подсистемы, становится
необходимым.
§ 2. Типы социальности
Проблема компенсации крупноформатных описаний общественного процесса существует не
только в марксизме. Фактически все направления социально-философской мысли,
ориентированные на научное понимание жизни людей, столкнулись с этой трудностью.
Теории социальных систем в структурно-функциональном анализе, концепции стадий роста
и локальных цивилизаций также вынуждены были искать средства компенсации,
позволяющие преодолеть вольные и невольные разрывы в изображении связной
человеческой реальности.
Потребность в теоретическом описании других — сравнительно с крупномасштабными,
описывающими ступени, циклы, интервалы — форм имела как минимум два стимула:
проблему конкретного объяснения органики связей в действующей социальной системе и
проблему становления и развития крупных общественных формаций.
Подступы к рассмотрению этих проблем в современном обществознании обозначились к 60-
м годам. Первоначально речь шла о дополнении социальной философии и общей
социологической теории «микросоциологическим» рассмотрением человеческих
взаимодействий, в котором познание не пользовалось бы крупномасштабными
объяснительными средствами, выходящими за рамки используемых обычно людьми
действий и ориентаций (типа экономической необходимости, классовых интересов,
политических программ, идеологических проектов и т.п.).
В 70-е годы стало ясно, что речь должна идти не о дополнении макросоциального подхода
микросоциологическим, социально-психологическим или культурологическим, как
первоначально казалось. Необходимо было обратиться к исследованию, характеристике,
истолкованию тех форм жизни и деятельности людей, в которых они реализуют свои силы,
потребности, способности, повседневные интересы и вместе с тем дают движение, а стало
быть, и сохраняют более крупные, «охватывающие» непосредственно индивидное бытие
людей формы. Эта направленность социально-философской мысли по-разному преломилась
в таких не похожих на первый взгляд школах, как диалектическая социология Ж. Гурвича и
этнометодология, социальная феноменология и недогматический марксизм.
