 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
деятельность, следовательно, задавалась какими-то другими мотивами. В качестве таких мотивов можно
выделить «мотив экспертизы», который всегда актуализируется в психологическом эксперименте, и
собственный мотив восприятия (СМВ), который определяется свойствами перцептивного материала.
Между этими мотивами существуют иерархические отношения: мотив экспертизы придает деятельности
личностный смысл, а СМВ играет роль дополнительного стимула. Совместное действие этих двух
мотивов и обеспечивает реализацию цели — содержательную интерпретацию предъявляемых карточек.
Однако, как показали данные исследования, в некоторых случаях мотив экспертизы
был выражен
недостаточно, что приводило к увеличению формальных ответов. Это явление наиболее ярко
проявлялось у больных шизофренией.
В вариантах Б и В, где экспериментально задавалась определенная мотивация восприятия, были
показаны другие результаты. Прежде всего изменилось отношение к эксперименту. У здоровых
испытуемых появлялся интерес к заданию и оценке экспериментатора. У них исчезли формальные
ответы. Изменения деятельности отмечались и у больных испытуемых. Причем, наибольшей силой для
здоровых испытуемых обладала интеллектуальная инструкция, так как мотив подтверждения своей
интеллектуальной состоятельности является социально значимым и занимает в структуре личности
ведущее место.
Иная картина отмечалась у больных испытуемых. Если в норме изменение мотивации приводит
к переструктурированию деятельности, причем характер восприятия обусловливается ведущим,
смыслообразующим мотивом, то у больных шизофренией, например, он настолько затруднен, что не
удается экспериментально сформировать их перцептивную деятельность. У таких больных ни в одной
из экспериментальных ситуаций задание не приобретало субъективного, личностного смысла. Они
руководствовались главным образом СМВ, вытекающим из особенностей перцептивного материала (на
это указывает большое количество формальных ответов у больных шизофренией в любой ситуации).
У больных эпилепсией, напротив, можно отметить большую легкость, с которой
экспериментально созданный мотив становится смыслообразующим. Для таких испытуемых характерна
гиперболизация смысловых образований, приводящая к возникновению гипотез драматизации. Так, в
ситуации «проверки воображения» больные эпилепсией демонстрировали излишнюю
эмоциональность, много внимания уделяли придуманным ими характеристикам героев картинок, т. е.
мотив воображения подменял собой цель интерпретации содержания картинки. То же самое
наблюдалось и при проверке интеллектуального уровня, когда больные в соответствии с особенностями
их заболевания излишне подробно и детализированно начинали рассуждать по поводу смысла
картинки, опять же в ущерб основной цели задания (интерпретации).
Таким образом, исследование, проведенное Е. Т. Соколовой, доказало, что изменение
мотивационного компонента восприятия, как вызванное экспериментально, так и обусловленное
болезнью, приводит к изменению структуры перцептивной деятельности. Поэтому можно говорить о
том, что в ряде случаев некоторые нарушения восприятия являются проявлением нарушения
мотивационной сферы.
3.2. Нарушения памяти
Патопсихологический подход к исследованию нарушений памяти осуществляется с позиций
деятельностного подхода (А. Н. Леонтьев, Г. В. Биренбаум, Р. И. Меерович, Б. В. Зейгарник, А. Р. Лурия,
Б. И. Бежанишвили, Л. В. Бондарева и др.). В рамках этого подхода в исследовании патологии памяти
наиболее важными являются вопросы о:
1) строении мнестической деятельности опосредованного и неопосредованного, произвольного
и непроизвольного запоминания;
2) динамике мнестического процесса;
3) мотивационном компоненте памяти.
Как известно, амнестические синдромы имеют сложное строение, в них не всегда удается
вычленить отдельные характеристики, характерное сочетание которых важно для диагностики
(особенно для дифференциальной диагностики), однако экспериментальное патопсихологическое
исследование достаточно успешно справляется с этой задачей.
